Джек Уильямсон - Легион времени [litres]

Летони задрожала, стала задыхаться. Лицо ее страшно побледнело, фиолетовые глаза вспыхнули. Одно лишь слово сорвалось с ее уст:

– Уходи!

Но Сорэйнья вновь повернулась к Лэнннингу, и медленная, ленивая улыбка стерла ненависть с ее лица. И вновь раскрылись ее объятия.

– Пойдем же со мной, Денни, – шептала она. – Пусть этот жалкий призрак вернется в свой мертвый город.

– Взгляни, Денни, – взмолилась Летони, кусая губы в последнем усилии. – Вот куда приглашает тебя Сорэйнья.

Она показала в черноту тропических вод. И Лэннинг увидел, как в светящейся глубине мелькнул быстрый акулий плавник. Его охватил леденящий ужас, он быстро перелез через борт назад. Ибо пальцы Сорэйньи, за которые он пытался схватиться, растворились во тьме, и он обнаружил, что там ничего нет, кроме воздуха.

Он содрогнулся. Посмотрел на стоящую фигурку в белом. Увидел слезы в ее глазах, боль, исказившую прекрасные черты.

– Прости меня, Летони! – прошептал он. – Мне так жаль… так жаль…

– Но ты ведь собирался пойти, Денни! Пойти – с ней.

Золотая раковина вновь замаячила у борта корабля. Королева воинов, Сорэйнья, стояла, выпрямившись во весь рост, держа в руке золотой меч. Глаза ее горели безжалостным огнем.

– Лэннинг, в скрижалях времени записано, что быть нам врагами – или же быть одним целым, – ее голос звенел, словно ледяная сталь. – И Гирончи, защищаемому моими рабами и Гларатом вместе с тиран, нечего бояться с твоей стороны. Но Джонбар – беззащитен. Помни об этом!

Точеная нога, обутая в алую сандалию, сделала быстрое движение, коснувшись чего-то внутри раковины. И внезапно раковина исчезла, словно мимолетный образ на экране.

Лэннинг медленно обернулся к Летони. Лицо ее, под медными волосами, украшенными сапфировым убором, казалось помертвевшим.

– Пожалуйста, прости меня, – прошептал он.

Ни тени улыбки на ее серьезном лице.

– Сорэйнья прекрасна, – голос Летони стал совсем тихим, едва слышным. – Но если ты, Денни, когда-либо ей поддашься, Джонбару придет конец – и мне тоже.

Лэннинг удивленно покачал головой, озадаченный холодностью ее тона.

– Но почему? Я не понимаю.

Широко раскрытые фиолетовые глаза Летони встретились с его глазами. Губы ее задрожали, как будто девушка сдерживала слезы. Но голос, когда она заговорила, был по-прежнему спокоен.

– Постараюсь объяснить тебе, Денни, – ее лицо освещалось сиянием кристалла. – Мир представляет собой длинный коридор, от начала существования до самого конца. События представляют собой скульптурные группы в бесконечном узоре, высеченном на стенах. А время – это лампада, которую проносят через анфиладу залов, дабы освещать эти группы, постепенно, одну за другой. Это свет осознания, субъективная реальность мышления.

Снова и снова коридор разветвляется, чтобы вместить большее количество музейных экспонатов. Носитель лампады может выбрать один поворот, а может – другой. И всегда те залы, которые можно осветить реальностью, навеки остаются в темноте.

Джонбар, мой мир – один из возможных путей. К нему примыкают великолепные залы, яркие перспективы. Гирончи – совсем иной. Это уродливый путь, и подходы к нему уродливые, а в конце – лишь смерть и тупик.

Широко открытые глаза Летони смотрели на юношу, и кристалл в ее руках вспыхивал ярким пламенем.

– Ты, Денни Лэннинг, избран для этой миссии – некоторое время нести лампаду. Выбор реальности за тобой. Ни я, ни Сорэйнья не вправе прийти к тебе в физическом теле – разве что в момент твоей смерти. Но зато обе мы, до некоторой степени управляющие временем, можем обращаться к тебе и просить нести лампаду в один из залов. Денни…

Серебристый голосок прервался от нахлынувших чувств.

– Денни, хорошенько подумай, прежде чем сделаешь выбор. Ибо от твоего выбора зависит жизнь одного из вероятных миров. А другой останется в темноте и никогда не будет рожден.

Лэннинг ощутил ком в горле. Он смотрел на Летони, стройную, прекрасную, само совершенство, озаренную светом кристалла.

– Не сомневайся – больше такое не повторится, – прошептал он. – Потому что я люблю тебя, Летони. Ты только скажи мне, что я должен сделать. И еще скажи мне, смогу ли я когда-нибудь прийти к тебе.

Она покачала головой, и сапфировый убор засветился.

– Твоя жизнь еще не подошла к моменту выбора, – медленно произнесла она. – Это событие скрыто в тумане неопределенности.

Денни снова попытался дотронуться до ее руки – и безуспешно.

– Просто помни обо мне, Денни, – едва выдохнула она. – Помни, что я сказала тебе. Ведь Сорэйнья прекрасна, а Гларат обладает властью над тиран. Остерегайся Гирончи. И час придет. Прощай.

Ее взгляд сосредоточился на кристалле, пальцы перебирали его яркие грани. Из камня вылетел ослепительный сноп искр, и девушку поглотило пламя. Она исчезла.

Лэннинг вцепился в поручни, ощущая сильную слабость и опустошенность. Он посмотрел на воду и заметил акулий плавник: хищница все еще сопровождала корабль.

Жизнь его была сумеречным коридором, а настоящее – лампадой, которую он несет. Деннис Лэннинг никогда не забывал об этом образе, примененном Летони. Он тщился отыскать ее снова, за темным поворотом. Но тянулись коридоры лет, и судьба не дарила ему желанной встречи.

Не мог Деннис забыть и Сорэйнью. Несмотря на отвращение, вызываемое в нем исходящим от нее злом, несмотря на предостережение Летони, временами он обнаруживал, что мечтает о королеве воинов в сиянии малиново-алой кольчуги. И невольно преклонялся перед таинственной колыбелью опасности Гирончи с пылкостью, граничащей с благоговением.

Зал, по которому он шел, был коридором войны. Старая ненависть к любой несправедливости всегда заставляла его восставать против права сильнейшего. Военный корреспондент, летный инструктор, пилот, военный адвокат, он брался за безнадежные дела на всех четырех континентах.

Когда другое оружие не действовало, он сражался при помощи слов. Однажды, ожидая, пока доктора из Вены излечат его пищеварительный тракт от засевшей в нем африканской амебы, он написал утопический роман под название «Дорога к рассвету», в котором обрисовал мир, как он должен выглядеть.

И опять же, в военной тюрьме диктатора, чьи военные приготовления он разоблачил, Деннис написал историческую автобиографию в распространенном среди журналистов стиле, и в ней попытался рассказать: мир находится на грани конфликта между демократической цивилизацией и деспотическим абсолютизмом.

На протяжении всех этих лет он не получал даже весточки от Летони. Но однажды на поле военный действий народной армии Эфиопии он проснулся в своей палатке, услышав тихий голос, проникающий в сознание: