Эвре Рихтер-Фрих - Бессмертные карлики [litres]

– Нет, – сказал Фиэльд почти дружелюбно. – Я не очень охотно берусь за это дело, но мое уважение и почтение к Раймонду Сен-Клэру так велико, что я никогда не оставлю его внучку одну против козней банды Мартинеца. Но, несмотря на все это, господин директор, я не совсем понимаю ваши мотивы.

Вальдец поднял голову и блеснул глазами.

– Я повторяю то, что сказал перед этим, – ответил он с достоинством, – то есть что вы не видели донны Инес. Это женщина, за которую стоит умереть. Я ее предал. Я выгнал ее из моей гостиницы, потому что я – слабый, зависимый раб. Всю ночь я вертелся на постели, угнетаемый презрением к самому себе. Мануэль недостоин получить ее… А черный Антонио не смеет тронуть ее даже краем своего черного когтя. Этого не должно быть. Скорее я повешусь на самом высоком дереве моего сада и пройду через огонь геенны. Сам я не могу спасти ее. Для этого я слишком слаб. Но умереть я могу. Нет, нет, этого не должно!

Фиэльд спокойно протянул руку за своими носками.

– Прежде чем повеситься, сеньор Вальдец, – сказал он, – не окажете ли вы мне великую услугу устроить наем мулов и проводника в Бермудце. Антонио опередил меня. Но мы сумеем расставить препятствия на его пути. Если же вы, чему я не верю, устроили мне ловушку, то я советую вам повеситься сейчас же, не то вы рискуете быть сожженным заживо.

– Клянусь моею горячей любовью.

– Я верю вам. Теперь лучше вам удалиться. Приятного будет мало, если вас увидят выходящим из моей комнаты. Остерегайтесь, как бы вам не всадили пулю в лоб.

– Будьте спокойны. Но убеждены ли вы в том, что можете выдержать борьбу с черным Антонио? Он опасный бандит, и на его совести не одно убийство.

– Это весьма радует меня, – сказал Фиэльд. – Я особенно люблю иметь дело с подобного рода людьми. Тогда не надо знакомиться с угрызениями совести, если придется пустить в ход серьезные средства.

Вальдец пугливо осмотрелся.

– Здесь, в Лиме, так много людей, которые были бы рады освободиться от Антонио. Но у него есть свои наемники и друзья. Профессор Сен-Клэр попытался однажды выбить его из игры посредством газеты «Коммерцио», но даже эта большая газета не посмела затронуть кумира перуанских бандитов. На афишах его называют «Ужас Перу». Но он ужасен не только как боксер. Он также главное лицо шпионской организации, у которой тысячи глаз и центр которой находится в Лиме. Но что это?

Подобно тигру, Фиэльд одним прыжком бросился к окну. Он заметил тень, скользнувшую на балконе. Но он не мог точно сказать, был ли это человек. Вальдец дрожа смотрел на своего гостя, который теперь заботливо закрывал все окна.

– Разве там был кто-нибудь? – спросил он, смертельно бледный.

Фиэльд пожал плечами.

– Быть может, воображение, – сказал он. – Но мне показалось, что я вижу тень, пробирающуюся вдоль балкона.

– Быть может, это отсвет огня, который только что зажгли напротив.

– Возможно, – сказал Фиэльд. – Рано или поздно это выяснится. А теперь уходите. Я должен немного подумать о том, с чего начать. И мне необходимо заснуть на несколько часов. Будьте осторожны, директор Вальдец. Заприте хорошенько вашу дверь.

– Ах, – сказал молодой человек, – здесь, в гостинице, мне нечего бояться, но я счастлив, что вы заинтересовались донной Инес. Если вам удастся встретить ее, господин доктор, может быть, вы поговорите с нею в мою пользу?

– Непременно, – сказал Фиэльд, пожимая ему руку, – но не забудьте телеграфировать в Орайо. И прикажите разбудить меня в десять часов.

– Будет исполнено… Но помните об одном обстоятельстве… Черный Антонио ненавидел Сен-Клэра! Прощайте, доктор. Да будут милостивы к донне Инес все святые!

Фиэльд долго сидел на постели. Наконец он улегся и тотчас заснул.

Ровно в десять часов его разбудили. Кельнер имел вид человека, пораженного ужасом.

– Что случилось? – спросил Фиэльд.

– Какое несчастье, сеньор! – ответил слуга. – Директор повесился. Одна из горничных наткнулась на него в ванной комнате. Он повесился на шнурке, употребляемом для пускания душа. Сейчас послали за доктором.

Фиэльд вскочил.

– Я сам врач, – сказал он.

Он накинул купальный халат и последовал за кельнером. На диване в одной из задних комнат конторы лежал директор Вальдец. Двое полицейских охраняли тело.

Молодой директор имел вид спящего. Он совсем не был похож на только что вынутого из петли.

Осмотр Фиэльда продолжался недолго.

– Здесь ничего нельзя поделать, – сказал он, поднимаясь. – Он дважды скончался.

Полицейские немного удивленно посмотрели на Фиэльда. Что подразумевал он под такими словами?

Но Ионас Фиэльд медленно пошел в свою комнату.

– Месть быстро разит в Перу, – прошептал он. – Кто-то, несомненно, следил за нами сегодня утром… Сперва цианистый калий, а затем шнурок… Бог знает, что приготовлено для меня?.. Но, впрочем, друг Антонио, мы еще поговорим с тобою немного!

Мало найдется на свете железнодорожных линий, которые бы так прямо пробились сквозь угрюмую и недоступную природу, как линия в двести километров, соединяющая Лиму с Орайо.

Железнодорожный путь начинается в Калао и пересекает сначала низкую приморскую полосу, потом следует вдоль живописной долины реки Римак. И, наконец, подступает к самим Кордильерам. Кругами и петлями подымается он ввысь. Он напоминает парусное судно, лавирующее против ветра. Вперед, назад, вверх и вбок, пока в конце концов поезд не достигнет гигантской горной пустыни с разреженным воздухом на высоте 15.645 футов над уровнем моря.

Тут начинается одно из узких ущелий, служащих перевалом через Кордильеры, но старый Мейге – так зовут строителя этой незаурядной дороги – не стал осторожно плутать кружным путем по этим диким ущельям. Он предпочел броситься прямо на могучие голые стены скал и проложил кратчайший путь через ряд монументальных туннелей, кое-где прерываемых тяжелыми мостами.

Путешественник, который чувствует себя плохо на этой высоте, может вздохнуть с облегчением, потому что железнодорожный путь спускается снова вниз. Далеко позади возвышаются в солнечном свете громады покрытых снегом и льдом горных вершин, сияя каким-то необыкновенным фарфоровым блеском. А если путешественнику удастся увидеть на несколько минут эти колоссы в лучах заходящего солнца свободными от тумана, ему покажется, что он стоит на крыше земли и видит, как пламенеют высочайшие башни, словно сказочные великаны, которые в сверкающих ледяных доспехах охраняют небесные двери. Там, наверху, собираются первые капли шумных мощных волн реки Амазонки. Она начинается крошечным озером у подножия снежной вершины, но много таких крошечных озер соединяются вместе в горную реку, которая становится все более резвой, упорной и сильной.