Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

Я вышел из шлюза, добрел до каюты с номером два и вошел внутрь. Этот отсек ничем не отличался от отсека толстого китайца: все то же самое, только стол обычный, без всяких экранов. На нем лежали тюбики с едой, пачка галет и бутыль с ярко-синим напитком. Иллюминатора в отсеке не было: вероятно, на орбитальных станциях он являлся редкостью, достойной лишь кают-компании. Еще здесь была дверь, ведущая в крошечный санузел. Посетив его не только с ознакомительной целью, я вернулся в каюту и принялся изучать космическую еду. Грибной суп сильно меня разочаровал. Однако выбирать было не из чего, пришлось насильно выдавить в себя это произведение неизвестных кулинаров, заесть галетами и выпить бутыль синего киселя со вкусом черничной жевательной резинки.

Настроение было прескверным, под стать еде. Мне даже не хотелось видеть Анну. Однако и киснуть в одиночестве, переваривая жуткий обед, тоже было перспективой незавидной. И я решил навестить толстяка.

Выйдя в коридор, я двинулся наискосок к двери номер восемь, но остановился. Рядом была дверь, где, по словам Анны, обитал таинственный инопланетянин. На ней была цифра один. Я потоптался на месте, раздумывая, не познакомиться ли с ним. Памятуя о том, что он нелюдим и замкнут, я решил сначала расспросить о нем китайца и продолжил путь.

По Тунь по-прежнему нависал над своим столом-экраном и ловко вертел кубик. Увидев меня, он как-то чересчур обрадовался:

— A-а, Виктол! Оцень холосо, заходи-заходи!

— Не помешаю? — Я присел в кресло рядом с рабочим местом По Туня.

— Дазе не говоли! — замахал кубиком тот, но я снова уловил на его лице небольшое замешательство.

— То есть, говорить нельзя? — решил пошутить я, но китаец, кажется, обиделся:

— Фигула лечи! — наставительно произнес он, вознеся руку с кубиком вверх и оттопырив указательный палец в потолок. — Лабота много, собеседник мало-мало! Говоли-говоли!

— Что вы делаете, По Тунь? — Я принялся рассматривать мешанину показаний на его огромном мониторе, но он снова замахал руками:

— Говоли мне «ты», позалуста! Не надо «вы».

— Хорошо. Так что у тебя за работа?

— О! — Похоже, размахивать руками у китайцев было принято по любому поводу. — Это метеологицеская калта планета Алиадна!

Теперь стало хорошо заметно, что По Тунь волнуется.

— И как там с погодой? — кивнул я на цветные завихрения. По Тунь деланно засмеялся:

— Везде оцень лазный, Виктол! — Он провернул на своем кубике несколько комбинаций, заставив его на секунду обрести свои естественные цвета, и ткнул толстым пальцем в какую-то фиолетовую загогулину на экране: — Тут циклон, оцень ветлено и сколо будет доздь. — Палец ползал по карте, и карта двигалась вместе с ним. — Тут ясно и солнце, тут метель и молоз.

— Всё как на Земле? — постарался я вникнуть в цветные спагетти на экране. И снова сквозь жир на лице китайца проступил страх, но тут же исчез.

— Совсем как у нас! — закивал По Тунь, передвинул карту далеко влево и гордо показал на появившиеся там косматые кляксы. — Тут вообсе как Амелика — толнадо и смелци! Узас!

— А как называется здешнее солнце? — спросил я.

Наблюдать за китайцем было занятно: он реагировал простодушно и эмоционально, как ребенок. Но что же его пугало? Тем временем он попытался выпучить свои узкие глаза, отчего щелки превратились в щели, и тоном профессора сказал:

— Нет названия, Виктол! — Кубик вкусно захрустел в его руках, разлетаясь цветным хаосом. — Есть номел: HD 14413.

— Получается, мы сами можем дать ему имя? — предположил я и немедленно был вознагражден целой бурей эмоций.

— О, Виктол, это моя мецта! — По Тунь даже забыл о своем кубике. — Я узе плидумал имя, дазе много! Вот, наплимел: Золотой Длакон! — Он поднял руки на уровень плеч, растопырил пальцы и постарался придать своему лицу одновременно пугающее и величественное выражение. Я не стал его разочаровывать и вдохновенно всплеснул руками. — А вот есё: Золотой Лотос! — Талантливый китаец немного поменял положение кистей рук, развернув их ладонями в сторону потолка, что, вероятно, должно было символизировать лепестки водоплавающего цветка. — Или так: Золотой…

— Я понял! — вскинул я руки тоже, сдаваясь. — Пусть это будет твоей небольшой тайной, По Тунь! А то вдруг я невольно присвою твои идеи.

Китаец удивленно опустил руки и снова захрустел кубиком. Чтобы он, не дай бог, не обиделся, я немедленно спросил:

— А как ты попал в космос, По Тунь?

Испуг, казалось бы, основательно забытый, снова отразился на лице китайца, но был смят приторной улыбкой:

— Это была мецта, Виктол! Пости такая зе, как я сейцяс, но есё больсе. Я долго сол к этой мецте! И меня пл иняли! Я лаботал на Малсе. Там главитасия мало-мало, вот я и стал боль-сой и толстый. Хотели списать на Землю, но я сказал: «Нет космос — нет меня!» И меня оставили. Так я попал сюда, на Длимту!

По Тунь, как мне показалось, произнес эту речь специально для меня, демонстрируя свои убеждения и желание и дальше трудиться в космосе. Но тут же его лицо как-то болезненно скривилось, он уставился на свой кубик и заорал во всю глотку:

— Айлон! Отвёлтку!!!

Я подскочил в кресле от неожиданности:

— Что ты делаешь, По Тунь?! Зачем кричишь?

Толстяк, с отвращением рассматривая кубик, вздохнул:

— Совсем сталый кубик, совсем плохой.

Тем временем дверь отъехала в сторону и в отсек ввалилась давешняя вешалка. Айрой приблизился к китайцу и протянул ему палку-манипулятор. На ней лежала средних размеров крестовая отвертка. По Тунь схватил ее, отковырял у кубика посередине белый квадратик, обнажив винт, и быстро подтянул его. Затем, не глядя, вернул инструмент Айрону и снова захрустел кубиком.

— Так луцсе! — объявил он удовлетворенно.

Робот ловко развернулся и стремительно вывалился за дверь. Я внутренне сжался, ожидая услышать грохот упавших кастрюль, но в коридоре было тихо.

— Скажи, По Тунь, что делает на станции Айрон? — спросил я.

Толстяк радостно улыбнулся:

— О, Айлон оцень полезный! У него есть сто инстлумент. Сто ни поплоси, всё есть. Он нас техник. Еду носит, обьеди уносит. Оцень полезный! Только еда мало-мало, — вздохнул он.

Я вспомнил про инопланетянина.

— А ты знаком с… — Я попытался вспомнить имя. — Ну, Анна сказала, что он не человек.

— А-а, — качнул подбородками По Тунь. — Это Хаэлпу. Он похос на клысу. Мозес сам посмотлеть. Он в отсеке номел один.

— Анна сказала, что он нелюдим и не любит разговаривать.

— Да! — энергично кивнул толстяк. — Не ходи к нему. Го-воли со мной.

Тут распахнулась дверь, и перед нами вновь предстал Айрон. В палках-манипуляторах он цепко держал поднос, заваленный уже знакомой мне космической едой. Увидев еду, По Тунь сильно обрадовался. Он немедленно отложил кубик и сгреб прямо на колени часть принесенного роботом провианта. Удерживая поднос одной рукой, андроид второй молча отобрал у По Туня лишний тюбик и пачку галет. Китаец, не желая сдаваться, снова схватил с подноса галеты, но робот так же ловко их отнял. По Тунь недовольно засопел, а мне стало ясно, что продовольственные конфликты происходят в этом отсеке постоянно. Мне Айрон ничего не предложил и быстро вышел вон.