Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

Неизвестно, по каким причинам установилась дружба между этими двумя субъектами, но только они всюду были неразлучны. Серьга много раз спасал Баклагу из разных неприятных положений; последний раза два отблагодарил его, вынув «из-под ножа» в ту самую минуту, когда тот уже касался горла Серьги. Принимая во внимание ум, прозорливость и жестокость Серьги в комбинации с нечеловеческой силой Баклаги, это была довольно страшная пара. Порознь же и тот и другой не стоили ничего. Баклага был ленив, неповоротлив и глуп, а Серьга, весь иссохший, как маленький скелетик, по силе напоминал цыпленка, да при этом был и трусоват.

Спустившись ощупью в маленький овражек, приятели очутились около ворот заднего двора трактира. И кругом и внутри — все было мертво и тихо. Ни в одну щель ставни не падал свет, ни одного звука не было слышно. Только порывистый ветер громко хлопал оторвавшимися листами на железной крыше.

Баклага нагнулся около самых ворот, уверенной рукой отодвинул какой-то камень, потянул за конец веревки, лежавшей под ним, и принялся ждать. Через минуту кто-то, тихо ступая по двору, подкрался к воротам и замяукал так похоже на кошку, что неопытный посетитель сто раз поклялся бы, что это действительно было животное, а не человек.

Он промяукал четыре раза и смолк. Баклага басом сделал то же (у Серьги это вышло бы гораздо ближе к натуре); Тогда скрипнула калитка и пропустила их во двор. Все трое тихо пошли к дверям сеней и скрылись в их черном жерле.

— Что, Иван Трофимович тут? — спросил шепотом Серьга.

— Тут, — хрипло ответил кто-то, откашлялся и сплюнул.

Пройдя темный коридор, все трое поднялись по лестнице, и вскоре открылась дверь в ярко освещенную комнату. В ней в густых клубах табачного дыма блестели четыре лампы и весело трещал камин. За большим столом, уставленным пивными бутылками, сидели пятеро, из которых только двое бросались в глаза.

Прямо против двери сидел белокурый человек лет сорока, с волосами, гладко причесанными на две половины и стриженными в кружок. Он имел острые серые глаза, то смеющиеся, почти добродушные, то загорающиеся такими недобрыми искрами, что в них страшно было и заглядывать. Сочетание толстого носа и очень толстых губ делало лицо немного странным, хотя и не лишенным приятности.

Одет он был в обыкновенное купеческое пальто, сюртук, и на пухлой руке его, выхоленной и белой, как рука женщины, блестело обручальное кольцо. В этой руке, вытянутой по столу, он задумчиво вертел какую-то серебряную монету, то пуская ее волчком, то просто перевертывая с боку на бок. При входе двух новых лиц он поднял голову, видимо ранее опущенную в задумчивости, и строго сдвинул брови.

Это был Иван Трофимович, тот самый, о котором шла беседа между Баклагой и Серьгой. Рядом с ним сидел Митька Филин. Он был действительно схож с филином, весь заросший волосами, очень похожими на перья. Лба у него, казалось, совсем не было, а волосы начинались прямо от бровей… Затем, среди путаницы усов, бороды и бакенбард далеко отстоял крючковатый нос и зловеще блуждали огромные, совершенно круглые глаза.

На таком лице, конечно, трудно было искать какое-либо выражение, оно все было сконцентрировано в глазах, и глаза были поистине ужасны. В особенности теперь, когда хмель от выпитых водки и пива окончательно отнял у них все человеческое.

— Ивану Трофимовичу! — поклонился Серьга.

— Ивану Трофимовичу! — как эхо повторил Баклага.

Тот только кивнул и, не раздвигая бровей, опять пустил волчком монету. Новые посетители сели. Некоторое время царило молчание.

— Дай им водки, Степан! — обратился Иван Трофимович к человеку, который ввел их сюда. — На мой счет запишешь!

— Слушаю, Иван Трофимович, — подобострастно ответил тот и вышел.

Опять тишина.

— Ну что? — поднял вдруг голову Иван Трофимович.

— Да мы у вашей милости хотели спросить, — не без язвительности ответил Серьга, и рысьи глазки его не то засмеялись, не то злобно засверкали.

— А что у меня спрашивать? — приосанившись, ответил Иван Трофимович и так взглянул на Серьгу, что тот, и без того крохотный, чуть не сделался меньше котенка. — Что у меня спрашивать? Я тут сам в убыток попал… Филину дал, тебе дал, Баклаге дал, а за что?

— А кто же головку отрезал, как не я! — отозвался Серьга. Иван Трофимович повел бровями.

— Ну что же… Ты и получил! Вещей всего-навсего на менее двух тысяч рублей нашлось… Деньгами сорок копеек нашли, а больше нет…

— А ты же говорил про миллионы, — буркнул Баклага.

— Мало ли что!.. Должны быть, а коли не знаешь, где спрятаны… кто их найдет… Опять же какая-то нечисть в доме… Я хоть и не верю, а все жутко, да и дворник следит… Что же? Я разве запрещаю… Идите, шарьте там, только ежели кто в лапы к свистулям [1] Полицейские. Вероятно, прозваны так за ношение свистка. (Здесь и далее примеч. автора.) попадет — не моя вина, я не ответчик…

— Да кто же пойдет? — отозвался Серьга.

И опять в его голосе послышалось ехидство.

— То-то и дело-то! — ответил Иван Трофимович, еще мрачнее взглянув на Серьгу. — То-то и дело!

Серьга опустил голову, но исподлобья все-таки проговорил: — А пошукать надо!..

— Иди шукай!..

— А вы что же, Иван Трофимович?..

— Я не дурак, чтобы шукать в пустом месте.

— А миллионы-то где же?..

Иван Трофимович вдруг побагровел.

— Молчи, козявка! — хлопнул он по столу так, что средняя доска дала трещину. — К чему ты мне это говоришь, клоп раздавленный?.. А вы, братцы, знайте вот что. Иван Трофимович — не такой человек… Ваше дело сделано… и спасибо вам!.. Дело было большое, да я и теперь не теряю надежды: деньги где-нибудь да должны быть у старика… Я сам буду их шукать по ночам… Я ведь ни чертей, ни виденьев не боюсь…

Не такой Иван Трофимович человек!.. Дайте мне неделю сроку, я найду деньги… А чтобы потом чего не говорила опять эта крыса, — он указал на Серьгу, — так беру я из вас двух помощников… Нарочно беру его самого и тебя, Петруха, — указал он на парня с истрепанным, похожим на бабье лицом. — Согласны?..

Петруха промычал что-то, а Серьга так и вскинулся:

— Еще бы не согласны, Иван Трофимович, да разве мы можем не быть согласны… Разве ты не начальник нам, разве мы не все за тобой существуем!

— Ну и баста! Решено и кончено, завтра в это время чтобы оба были тут, сперва пойдет один, а через час — другой… С канавы по угольным выступам, потом во двор — увидите: висит веревка.

— Только вот видение? — пробормотал было Серьга.

Иван Трофимович расхохотался и встал. Потом отыскал свою лисью шубу, нахлобучил бобровую шапку, взял в руки палку и велел проводить себя до дверей со свечой.

Крушинский позвонил у дверей следователя в ту минуту, когда тот уже ложился спать. Однако, получив визитную карточку посетителя, следователь приказал просить его, предчувствуя, что дело, по которому тот приехал, вероятно, очень важно.