Эдуард Геворкян - Времена негодяев

И вот Мартын на вечерней трапезе потребовал, чтобы Сармат не просто вваливался на Сбор, а выходил к ним торжественно, чинно. Воспламенясь своей идеей, Мартын вскочил, опрокинул бокал и заявил, что за три дня распишет подробный ритуал, где будет указано каждое уместное и неуместное телодвижение. Сармат долго смеялся, а потом прогнал всех спать. Но через неделю стал понемногу припаздывать, а сейчас все уже привыкли, что он появляется последним и его приличествует ждать, не начиная большого разговора.

Нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице, Виктор поглядывал на водяные часы в углу комнаты. По всем расчетам Дежнев сейчас гуляет по Бастиону. Может, уже рассматривает через телескопический прицел окна Хором. С минуты на минуту он вывесит в одном из окон сине-белое полотнище — стяг Сармата. А на самой верхотуре Хором, за двойными стеклами укрепленных смотровых щелей, сидит наблюдатель и ждет сигнала. Завидев знамя, немедленно доложит об этом маршалу, даже если ради этого надо будет прервать Сбор. И тогда Виктор объявит Сармату, что Бастион в их руках и руки теперь свободны для иных дел. «Великих дел!» — обязательно вставит Мартын.

О старом оружии докладывать сразу не след, дело частное, мелкое. После Совета — прием посольства, будет трудный и тяжелый разговор. Казанцы настроены решительно, но теперь, когда в тылу не маячит непонятная тень Бастиона, с ними можно говорить и пожестче.

— Как там посольство? — Виктор склонился к Егору.

— Ждут.

Помолчав, Егор шепотом добавил:

— Сейчас доложили — прошлой ночью с десяток всадников от посольства отделились и двинули на юг. Шли лесами, и быстро, значит, с проводником. Приказа остановить не было, вот они и оторвались, выследить не удалось.

— Вот как? — насупился Виктор. — Не нравится мне это!

— Все дозоры на местах, а в секреты я свежих бойцов поставил.

— Куда же это они, а? — спросил как бы сам себя маршал.

— Скоро узнаем, — пообещал Егор. — Небось сами объявятся!

Они и не подозревали, что слова тысяцкого попали в самое яблочко.

Дверь распахнулась, из внутренних помещений появился Николай, обвел всех быстрым взглядом. За ним двое хранителей. И только после них вошел Сармат.

Годы его не старили. Лишь в волосах прибавилось седины и стал грузнее в плечах. Могучая борода по-прежнему черна, а глаза смотрели весело и грозно. Свою любимую зеленую куртку он не снимал годами, даже во время приемов и застолий. Застиранная, выцветшая, вся в заплатах куртка не раз поминалась в байках и песнях дружинников.

Кресло под ним заскрипело.

— Ну, начнем! — прогудел он.

Мартын опять подмигнул Виктору и поднялся.

— Я попросил собраться вот почему. — Тут он задумчиво почесал нос, словно вспоминая. — Скоро в доспехах мыши заведутся, а мы, если не сопьемся, то от скуки перемрем. Мхом заросли!

Виктор откинулся в кресле и смежил веки. Он знал, о чем Мартын будет говорить и уговаривать. Вот сейчас он расскажет о страннике, остановившемся на распутье и не знающем, которую дорогу выбрать. Потом, как всегда, ввернет про ответственность перед людьми, вверившими Сармату бразды правления, и о браздах немного поразмышляет. Опять призовет собрать людей в большой и крепкий кулак, идти за Урал, исконные земли возвращать, а уж наведя порядок, обернуться на Запад и установить справедливое правление от Ламанша до Камчатки…

— Здорово! Вот это по-нашему! — Голос старого полковника заставил вздрогнуть не только Виктора, но и задремавшего было от знакомых речей Сармата.

Полковник от возбуждения вскочил и горящими глазами смотрел на Мартына. Мартын на миг осекся, а потом, улыбнувшись, указал пальцем на старика.

— Вот — глас народа! — провозгласил он. — Такими людьми строилась держава, ими же она возродится. Я уверен, что тысячи и десятки тысяч ждут, чтобы мы пришли и покончили с хаосом и беззаконием, собрали воедино по лоскутку…

— Так точно! — гаркнул полковник. — Дайте только знак, за Волгой поднимутся, за Яиком только ждут сигнала, а уж беженцы хоть сейчас готовы…

Встретив хмурый взгляд Виктора, он осекся, щелкнул каблуками и, буркнув «виноват», сел на место.

Полковник с горсткой гвардейцев недавно прибыл в Москву. О делах за Волгой с ним уже говорили во время ночного застолья у Сармата. И Мартын, стуча кулаком по столу, снова требовал немедленно поднимать тысячи и вести их куда угодно, только не киснуть здесь, а старый вояка сдвинул бутылки и блюда в сторону, разложил дряхлую, треснувшую на сгибах карту и осторожно, чтобы не рассыпался ветхий пластик, водил пальцем. Он показывал Сармату, где стоят Укрепления, сколько людей за каждым, какая связь и на кого можно рассчитывать. Сармат внимательно слушал, сопел в бороду, но ничего не обещал.

Виктор сочувствовал полковнику. Тому приходилось заправлять одним из бывших военных городков в степях за Саратовом. Превратившись в своеобразные крепости, городки сдерживали, как могли, напор с юга и с севера, с запада и с востока, выживали среди враждебного окружения, которое тоже, в свою очередь, раздиралось местными склоками, воевало или пыталось воевать с сопредельными территориями. Правда, после того, как возникла Корпоративная Ассоциация Городов «Итиль», атаки на Укрепления стали нарастать неудержимо. Крепости стояли насмерть, но силы были неравными. Натиску КАГ «Итиль» обитатели Укреплений могли противопоставить только мужество, отвагу, боевую науку, передаваемую от отца к сыну, ну, и немного старой техники, быстро выходившей из строя. Их ряды таяли, людей оставалось все меньше и меньше. Они действительно были готовы выступить и по первому же сигналу перерезать коммуникации КАГ «Итиль», многими попросту именуемой Итильским каганатом, поддержать огнем и маневром дружину Сармата. Грозная сила Казани и ее союзников наливалась сталью и плотью на берегах Волги, и если помедлить, ничто не удержит ее от броска известными дорогами на запад.

Виктор не хотел раньше времени говорить о своих давних связях с Укреплениями, о многомесячной и тонкой работе, которую он вел с гарнизонами крепостей, о десятке верных людей, направленных туда говорить от его имени, обещать подмогу, составлять карты и намечать сроки. Сармат одобрил его работу, но большого интереса не проявил, а магам и вовсе незачем знать до поры до времени. Им найдется работенка в урочный час, а час, судя по всему, уже настал, только пусть старый полковник не спешит, не торопит. Хотя и его можно понять, у него каждый день на счету.

Борис доброжелательно посмотрел на полковника, скосил глаза на Нюхача. Нюхач вдруг тяжело задышал и, не поднимая век, что-то просипел. Наклонившись к нему, Борис метнул в сторону Виктора пронзительный взгляд.