Роберт Силверберг - Революция на Альфе Ц [сборник]

Без каких-либо проблем был снова включен ускоритель, и корабль возобновил свой полет к Альфе Центавра быстрее скорости света.

Жизнь на борту «Сада» вернулась к знакомому установленному порядку. Учеба — Ларри подумал, что теперь мог бы и сам везти звездолет, — рутинная работа, экзамены, прогулки в секцию двигателей и длинные споры с Харлом.

О'Хара учил Ларри играть на электронной гитаре, и в свободное время они много часов провели вместе, исполняя жалобные баллады и победные марши, написанные в течение двух с половиной веков космических полетов.

Иногда на О'Хару находило сентиментальное настроение, и тогда он пел о Земле, о ее холмах и озерах, о больших городах и симпатичных девушках. Но такие песни он исполнял редко. Чаще он пел о смелых пионерах космоса, трупы которых остались на Луне в двадцатом веке.

Время от времени Ларри и сам вспоминал о планете, которую покинул. Но не часто, потому что он твердо решил посвятить себя космосу. Тем более что, вспоминая родной город, своих друзей и приятелей, Ларри думал о том, мог ли он долго выдержать жизнь на Земле. Настоящая жизнь для него была здесь — среди звезд!

Ускоритель они отключили по графику на следующий день.

— Мы можем наткнуться на наблюдательную станцию, — сказал Харл. — Разве ты не должен быть в радиорубке и слушать?

— Капитан сказал, что в этом нет необходимости, — ответил Ларри, отрывая взгляд от книги. — Мы будем в диапазоне связи наблюдательной станции еще через час, — он взглянул на свой хронометр, — И к тому времени я вернусь на дежурство.

Наблюдательная станция была искусственным спутником, летящим по орбите вокруг Альфы Центавра. Все космические корабли, направляющиеся к любой из планет Альфы Ц, до приземления должны были быть зарегистрированы этой станцией.

Харл протянул руку и включил свой проигрыватель. Каюту заполнили печальные тягучее звуки его любимой песни «Танец Элсберри у марсианского моря».

— Это твоя любимая марсианская мелодия, не так ли? — спросил Ларри.

— Да, — ответил Харл. — Не возражаешь против ее?

— Да нет, валяй. Я все равно устал от учения.

Ларри закрыл книгу и положил ее.

— Тебе ведь не нравится эта песня, а, Ларри?

— Да я бы так не сказал. Конечно, она ужасно старомодная, но, кажется, я начинаю ее любить.

— Я рад. Марсианская музыка вся такая. Сначала она никому не нравится, но укореняется в сознании, пока человек не проникнется ею всеми клеточками своего тела. Вот почему она столько значит для меня.

— Посмотрим, — сказал Ларри. — Но вероятно эта музыка не значит так много для людей, которые не являются урожденными марсианами. Возможно…

— А кто тебе сказал, что я урожденный марсианин? — прервал его Харл. — Я вообще-то родился на Юпитере.

— А-а, — протянул Ларри. — Это все объясняет.

Ларри уже думал о том, почему Харл низкий и широкоплечий, в то время как все марсиане, которых он видел, были высокими и стройными. По-видимому, он был частью той злополучной колонии, которая целых двадцать пять лет боролась с ужасными условиями на Юпитере, прежде чем признала свое поражение.

— Я из колонии Юпитера, — сказал Харл. — Я там родился и жил года три-четыре — достаточное время, чтобы развились такие мышцы. Там рано взрослеют, потому что вынуждены бороться с силой тяжести почти втрое больше земной.

— И ты улетел на Марс, когда колонию расформировали?

— Верно. Мои родители погибли во время революции. Я жил у старшего кузена, который был марсианским колонистом.

Ларри молчал, обобщая новую информацию в рамках того, что он уже знал. Затем он подумал о том, что делает родившийся на Юпитере Харл Эллисон в Академии патруля. Любой земной мальчишка, зачисленный в Академию, не отказался бы от такой чести, — а кто вообще от этого мог бы отказаться? — но неземлянам делали такие предложения лишь в исключительных случаях.

А у рожденного на Юпитере Харла Эллисона, с его-то образованием, должны были быть все основания ненавидеть Землю и ее колониальную политику. Ларри знал, что юпитериане не понимали, зачем было необходимо эвакуировать колонию, сражающуюся с огромной планетой. Они сказали бы вам, что Земля безжалостно эксплуатировала богатые шахты Юпитера, не предлагая в ответ борющимся за выживание колонистам никакой помощи. На самом деле, подумал Ларри, мы знаем, что Земля вложила в Юпитер столько денег, что это почти разрушило ее собственную экономику, поэтому и была вынуждена прикрыть колонизацию этой ужасной планеты . Если бы колонисты поняли это, возможно, не было бы войны, когда назначенная к эвакуации колония восстала, отказалась передавать полезные ископаемые Земле и объявила себя независимым государством. Военные силы Земли насильственно эвакуировали их, в результате чего было много жертв, и теперь в шахтах Юпитера трудились преступники.

— Мы уже почти месяц вдали от дома, — сказал Харл. — Еще месяц-другой, и мы наконец-то станем офицерами патруля.

— Наконец-то, — повторил Ларри.

Он подумал об отце в строгой прекрасной форме, а также о старом дедушке, все еще сохраняющим власть и влияние — его длинной линии рода Старков, которые служили Земле в Космическом Патруле.

— Я долго ждал этого, — продолжал тем временем Харл. — Я всегда хотел быть космонавтом, а Патруль — мой идеал. Патруль и Земля… Хотя я никогда не был там. Но мы ведь полетим туда за назначением, не так ли?

— Правильно, — сказал Ларри. — Как только вернемся с Альфы Ц.

— Альфа Ц, — кивнул Харл. — Это тоже мое осуществляющееся стремление. Но ты ведь не думаешь, что я слишком амбициозен, верно? Я хочу увидеть динозавров и тамошнюю колонию. Не стоит говорить тебе, как я отношусь к космическим колониям. Я ведь всю жизнь был колонистом.

— Тем не менее, я слышал кое-что странное о колонии на Альфе Ц, — сказал Ларри. — Перед отъездом один из товарищей сказал мне о книге, которую прочитал. Он сказал, что через столько лет Альфа Ц должна получить независимость.

— Ты, случайно, не имеешь в виду «Рабству — нет»? — Харл полез в сумку и достал из нее синий буклетик в мягкой обложке. — Это она? Превосходная книга.

Ларри холодно взглянул на своего товарища по каюте.

— Да, та самая книга. Но я не ожидал найти кого-либо, читавшего ее. Может, ты и произошел из колонии мятежников, но ты должен помнить о клятве, которую принес, когда присоединился к патрулю. Твоя лояльность принадлежит теперь Земле.

Харл приложил палец к губам, и Ларри понял, что говорит слишком громко.

— Тише, а то соседи подумают, что мы тут деремся. Минутку, Ларри. Я также лоялен Земле, как и ты. Но могу же я думать, что парни на Альфе Ц правы, когда говорят, что у них должна быть независимость.