Рэй Олдридж - Врата Лиц

© 1991, Ray Aldridge. Gate of Faces. SFF, April, 1991, pp. 125–160.

© 2019, Роман Курмаев, пер. с англ.

Рассказ номинировался на премию «Небьюла» за лучшую короткую поветь в 1992 году.

Джон Худой Волк вёл лодку на север, разрезая зелёную морскую гладь радужными брызгами. Солнечный свет впитывался в его спину; блокаторы боли сделали своё дело. Последний краснокожий был счастлив настолько, насколько может быть счастлив умирающий человек.

К полудню над горизонтом поднялись молотоголовые башни Запретного Города.

Под древними стенами он выключил двигатель. Течение медленно несло его вдоль поцарапанного легированного бока Города.

– Кем ты был? – крикнул Худой Волк, но Город не ответил. Он понял: одним из безмолвных.

Он дрейфовал. Он принял укол тканевого стабилизатора и кувшин сиропа с фруктовым вкусом, кроваво-красного и густого как мёд – его обед.

Он всё время испытывал жажду, а сироп делал её ещё острее. Мед-установка лодки запретила ему пить что-либо ещё.

– Индейцы не могут пить, – сказал он, глядя на пустой кувшин. Почки отказали неделю назад. На бедре он носил диализную муфту, которая присосалась к нему тысячью крохотных ртов, очищая кровь. «Индейцы вообще много чего больше не могут: не могут пить, не могут ссать, не могут спать. Не могут делать долгосрочные планы». Он бросил кувшин; тот разбился о Город. Осколки блестели в голубых глубинах, опадая по чёрному утёсу корпуса Города, и Худой Волк смотрел, как они исчезали с той же мрачной сосредоточенностью, с которой он теперь смотрел на любое событие, не зависимо от его незначительности.

Через некоторое время течение занесло его по изгибу Города в тень. Он поёжился и спустился вниз за курткой.

Когда он вернулся на палубу, течение несло судно к морским воротам Города, которые были обрамлены парой божеств, высеченных барельефом. Они простёрли сильно изогнутые, подобные летучей мыши, крылья, а их лица казались отчасти рептильными. Были они похожи на исчезнувших обитателей Города или были также чужды этой расе, как и многие людские боги человечеству?

Внутри он увидел башни, усеянные узкими выступающими балконами. Посадочные платформы? С нижних уровней крутые наклонные плоскости уходили в тёмную воду. Худой Волк почесал голову. Летающие амфибии? Древесные лягушки? Он засмеялся; этот день принёс ему что-то странное и замечательное. Уже не в пустую…

Он дал течению отнести его почти к воротам, прежде чем включил двигатель и отъехал назад. Некоторые из пустых Городов были мертвы и, поэтому, безопасны для входа, но оставшаяся Худому Волку крупица жизни была дорога для него.

– К следующему, – сказал он и дал газ. Лодка понеслась прочь, назад к солнечному свету.

В сумерках Худой Волк вырубил двигатель. Иногда он мог гнать ночь напролёт, но прямо сейчас он слишком устал. Ему в голову пришла неприятная мысль: Будет ли он когда-нибудь менее усталым, чем сейчас? Проведёт ли он когда-нибудь ночь, несясь на лодке сквозь темноту? Очень многому пришёл конец; так много удовольствий ускользнуло от него вдруг, незаметно поначалу.

– Нет, – пробормотал он. – Я не буду так думать. Не раньше, чем буду должен. Ха!

Он сделал вечерние инъекции и выпил ещё один кувшин сиропа. Некоторое время он лежал на диванчике в небольшом уютном салоне лодки, изо всех сил стараясь заснуть. Такое напряжение утомило его ещё больше и через час он это бросил и вышел на переднюю палубу, где лежала накрытая парусиной фигура крепыша. Он откинул покров и посмотрел на металлическое тело, которое вскоре будет носить.

– Ты сносный краснокожий, – сказал он. Лицо немного походило на лицо Худого Волка. Скулы крепыша были острее, а глаза – черные вместо коричневых. Кожу образовывали бесчисленные крохотные сочленённые чешуйки, как тёмная бронза, присыпанная блестящими пылинками. И даже замороженный, он обладал эластичностью плоти. Грудная клетка крепыша была широкой и глубокой, руки – сильными, толстая шея установлена на массивные плечи. Мощные швартовочные ремни крепили его к палубе.

Худой Волк постучал костяшками по грудной клетке крепыша, которая отозвалась плотным «дрыньк»: – Ты и я, когда-нибудь мы ещё пустим пыль в глаза. А?

Внезапно он почувствовал себя одиноко. Он на ощупь открыл панель доступа на боку крепыша. Погладил опломбированный включатель «АКТИВИРОВАТЬ», затем нажал кнопку «ТЕСТОВЫЙ РЕЖИМ». В тёмных глазах крепыша зажёгся свет и он моргнул.

– Добрый вечер, Джон, – сказал он. – Хочешь рассказать мне ещё одну историю?

– Да, другую историю, если хочешь. Дай подумать. Я рассказывал тебе о том, как Койот покинул Мир Дорог?

– Нет. Звучит интересно, Джон. – Голос крепыша, хотя глубокий и звучный, имел детскую дикцию.

Но это не ребёнок, напомнил себе Худой Волк; это была поверхностная машинная личность, установленная для облегчения тестирования. Хотя иногда он беспокоился, что его редкие включения крепыша могут вызвать эволюцию в способностях машины – не было никакой технической причины, почему крепыш не может развить взрослую личность, получив достаточно вводной информации.

Он отмахнулся от этой мысли и начал…

Давным давно, ещё до начала Времён, Койот колесил по Миру Дорог в своём красивом новом автомобиле. В Мире Дорог не было места, до которого нельзя добраться на машине, и много красивых видов – но нет хорошего места для остановки. Каким бы прекрасным ни было это место, пришёл день, когда Койоту стало тревожно. Его руки устали от руля, а так как он ехал с откинутым верхом, весь тот превосходный запах нового автомобиля выветрился.

Из Первого Народа этот Ловкач всегда очень легко поддавался скуке.

Вскоре Койот свернул на дорогу, которая шла, прямая как тетива, между двух огромных базальтовых утёсов. Каньон был так глубок, что вверху он мог видеть только узкую щель, через которую пылало красное небо.

– Это как полоса настоящей крови, которая несёт мою мудрость тем, кто придёт после, – сказал Койот, потому что любил так говорить.

Койот думал, что он мудрый, хотя, по факту, был всего лишь умным, а это совсем другое.

Койот утопил педаль газа в пол. Его новый автомобиль понёсся по дороге, гладкой и пустой. Койот ехал всё быстрее и быстрее, пока чёрный камень по обеим сторонам не расплылся и не стал ещё темнее, так что Койоту казалось, что он летит сквозь беззвёздное пространство.

– Это как конец времени, – сказал он – когда ничего не останется во вселенной, кроме моей мудрости.

Довольно скоро Койот стал думать, что дорога становится уже и, действительно, так и было. Он посмотрел вверх и увидел, что утёсы сходятся и что красное свечение неба проглядывает лишь изредка.