Рэй Олдридж - Врата Лиц

В первый раз крепыш улыбнулся, хотя это была лёгкая улыбка.

– Спасибо тебе, Джон. Ты добрый человек.

Конечно, крепыш знал, как управлять лодкой, поэтому Худой Волк оставил его в рулевой рубке с указанием позвать его, если появится Город. Худой Волк пошёл вниз, чтобы переодеться в сухую одежду. Его койка притянула его; он лёг и провалился в глубокий сон, первый за эти дни.

Когда он проснулся, свет, который косо падал из иллюминатора над его головой, был янтарным от приближающегося заката. Воздух был прохладным, а море – холодной, пустынной серостью. Он тепло оделся, вышел на палубу и обнаружил, что крепыш без устали ведёт лодку на север.

– Хорошо поспал, Джон?

– Да. Да, спасибо тебе. Что-то было, какие-то проблемы?

Крепыш покачал своей красивой головой.

– Нет, никаких проблем, Джон. Полоса дождя с громом, радуга, пара ночных драконов пересекла наш курс. Ничего существенного.

Худой Волк посмотрел на крепыша. Он говорил спокойно, но глаза его горели; лёгкая улыбка изгибала его рот – он казался явственно радостным.

– Наслаждаешься днём, а? – спросил Худой Волк.

– О, да, Джон. Для меня это чудесно. Вода показывает так много разных цветов. Я видел морских птиц, я видел воздушные замки и ночные драконы были прекрасны: малиновые, золотые и лазурные.

– Но Городов не было?

– Нет, Городов не было, Джон. Ты ищешь какой-то особенный Город?

Какой вред будет от того, чтобы рассказать крепышу?

– Да. Легенда гласит, что по этому миру плавает человеческий Город. Это мой духовный поиск. Понимаешь?

– Что такое «духовный поиск»?

Худой Волк устроился поудобнее на диванчике в рулевой рубке.

– Это трудно объяснить. Это могло означать совсем другое, давным-давно, когда мои предки жили на Старой Земле, а сейчас… это то последнее, что ищет краснокожий перед смертью. Это может быть место, вещь, мысль, чувство. Если поиск имеет какое-то значение, может преподать последний урок, тем лучше. Думаю, это что-то, что я не найду до самого конца.

Некоторое время крепыш ничего не говорил. Когда он заговорил, его голос был не столь радостный.

– Но ты не умрёшь, по-настоящему. Однако надеешься найти истину в этом Городе?

– Почему нет? – Худой Волк пожал плечами. – Впрочем, важен поиск, а не находка.

– А где сейчас живёт твой народ, Джон?

Слабость пробежала по телу Худого Волка, чувство, которое мало что имело с его болезнью.

– Сейчас все ушли. Я последний.

Море потемнело в ночи. Крепыш стоял у штурвала. Часами он молча правил, его руки совершали небольшие, точные движения. Худой Волк посмотрел назад на их кильватерную струю, светящуюся холодной белой фосфоресценцией; она была прямая как струна.

Крепыш, казалось, не чувствовал потребности в общении. В конце концов Худой Волк заговорил.

– Не хочешь послушать ещё одну историю?

Крепыш пожал плечами, затем заговорил нейтральным тоном.

– Если тебе будет приятно рассказать её мне.

Худой Волк был поражён.

– Ты был более полон энтузиазма, когда был привязан к палубе.

Крепыш ничего не сказал и через секунду Худой Волк понял, что его замечание не требовало ответа.

– Давай я скажу по-другому. Ты не будешь против, если я расскажу ещё одну историю?

– Вовсе нет, Джон.

– Тогда это история о Койоте и Корпорации Создания Земли Счастливой Охоты.

Это было через много лет после начала Времён, гораздо позднее того, как Народ покинул Старую Землю и рассеялся меж Звёзд. Прошло десять тысяч лет и Народ ушёл так далеко и так быстро, что никто больше уже не знал, к какому племени принадлежит. Никто не знал свой тотем; никто не знал свой клан. По сути Народ больше не знал, что он Народ. Даже Койот забыл своё имя и своё назначение, как забыло бы любое существо, живи оно также долго, как Койот. Теперь Койот жил на Дильвермуне, этом бездушном стальном мире. Он думал, что он историк; он совал нос в личную жизнь умерших людей, а затем писал учёные статьи, которые никто не читал. Он мог позволить себе заниматься таким бессмысленным делом, потому что был очень, очень богат, как был бы любой, даже с обычным интеллектом, будь он также стар как Койот. И запомни, Койот умный.

Как-то раз, когда он пересматривал какие-то пыльные записи со Старой Земли, он наткнулся на упоминание неких интереснейших людей, которые назывались по-разному: Индейцы, или Северо-Американцы, или Америнды, или краснокожие. Они жили на огромных открытых равнинах, или в густых лесах, или смертоносных пустынях, между землёй и небом, и их жизнь, казалось, обладала определённой простой красотой. Очевидно они проводили своё время убивая различные формы диких животных очаровательно праведным способом, или скакали по своим прериям, пустошам и лесам, – иногда на лошадях, иногда на большекрылых розовых колесницах – или нападали на поезда снабжения других мигрирующих рас, или распродавали права на добычу полезных ископаемых на своих землях с достойным восхищения щедрым великодушием. Они жили в разнообразных домах, от покрытых шкурами вигвамов и хижин из брёвен и грязи до стеклянных башен. Койот думал, что у них, должно быть, была крепкая хватка на основные приёмы медиаманипуляции, потому что мало хроникёров говорило о них плохо. Это возбудило его восхищение, потому что, как ты знаешь, Койот – большой и законченный хвастун.

Койот отложил всю другую работу и окунулся в это новое исследование. Старые истории взывали к нему ясным, сильным языком. Он нашёл более старые истории и ещё более очаровался. Еще некоторые из этих историй упоминали умное существо, именуемое Койот. Койот сказал себе: «Итак, там был хороший малый; какие у него, наверно были приключения, если, как я подозреваю, он был реальным человеком, достаточно умным и харизматичным, чтобы эти примитивные люди сделали из него бога».

Койот стал одержим этими историями. Каждая новая сказка, которую он раскапывал в архивах Дильвермуна, казалась сокровищем, таким же простым и прекрасным, как чистая бирюза, ясная грустная истина, пронизанная золотой сетью скрытых смыслов. Он пренебрегал своими обычными занятиями: он забыл о стремлении к статусу, которого требовало его положение; он позволил тщательно возделанной дружбе испариться; он игнорировал своих многочисленных любовниц. Вскоре он приобрёл репутацию неинтересного эксцентрика. Он не обратил внимания.

Однажды в архивах он нашёл древний набор генетических топографий. Эти схемы указывали некоторое количество людей, заявивших, что происходят от племён Америндов Старой Земли. С помощью перекрёстной индексации Койот установил много структур, которые почти точно происходили от тех древних людей. Он сравнил их со своей собственной топографией и, к своему великому удовольствию, обнаружил несколько соответствий. «Не удивительно, что я чувствовал силу старых историй», – сказал Койот сам себе. Койот всегда был сентиментален. Он почувствовал в себе страстное стремление к травянистым равнинам, поросшим полынью пустошам, тёмным лесам своего утерянного Народа. «Возможно, – сказал он, – мне стоит попробовать жить как они. Возможно, это поможет мне глубже понять их истории. Возможно, это прояснит несколько запутанных моментов».