Станислав Лем - Дилеммы XXI века

Недавно средства массовой информации облетела сенсационная весть о том, что коллектив учёных сумел сформировать из нуклеотидных фрагментов, описание которых каждый может скачать из Интернета, реально функционирующий вирус. Как известно, вирусы – неживые организмы, потому что они не проявляют типичных биологических черт, с обменом веществ во главе. Их даже можно, как вирус табачной мозаики, кристаллизовать. Лишь проникнув внутрь живого организма, они в некотором роде переставляют стрелки процессов таким образом, что жизнь – вместо того, чтобы защищаться от нападающих, – становится их самоубийственным репликатором.

Пока по интернетовской рецептуре удалось составить и получить только вирусы с наиболее простым строением. Их вирулентность, то есть способность к атакам и повреждению клеток, экспериментально была подтверждена на мышах. Первый маленький шаг в направлении синтеза нуклеотидов, базирующегося на цепочках, сделан. Сразу же появились предостерегающие статьи о том, как легко грозные микробы можно будет получать не только в очень специализированных лабораториях, а почти в домашних условиях. Это стало бы очередным рикошетом, когда биологическая технология могла бы стать на службу терроризму.

Данная ситуация является достаточно типичной и повторяющейся в процессе развития различных ветвей технологии. Невинное, безмерно много обещающее начало способно иметь печальные и даже смертельные последствия. Как транспорт, так и современная медицина с её оснащением и фармакологической базой, равно как и атомная энергетика, и распознавание и декодирование основ нашей наследственности явили нам уже своё грозное обличье. Однако, как я подчеркнул заголовком, мы не сможем уже сойти, а тем более свернуть с этой дороги, усеянной пользой и опасностями, на которую мы вступили уже очень давно.

XXI век обещает быть эрой перегруппировки больших союзов, и вместе с тем расторжения существующих, поскольку политики больше заинтересованы в удержании при власти, чем в верности заключённым договорам и обязательствам. Таким образом, могут расходиться интересы правителей с интересами подвластных им обществ.

Как известно, только тот игрок, который приступает к игре, располагая солидным капиталом, имеет шанс покинуть Монте-Карло с каким-нибудь выигрышем. Его стратегия должна быть простой. После каждого проигрыша он удваивает ставку, и благодаря своим финансовым резервам ему наконец-то удаётся оказаться в выигрыше. Подобной схемой можно воспользоваться, задавая вопрос, почему Космос такой огромный и при этом безжизненный.

При такой постановке вопроса прародительницы жизни – звёзды – должны обеспечить целый ряд особых условий, чтобы вокруг них образовались туманности, где могли бы выкристаллизоваться планеты, из которых лишь на немногих сможет стартовать процесс биогенеза. Иначе говоря, наполненный звёздами Космос – это игра, в которой подавляющее большинство звёзд обречено на проигрыш – бесплодие.

Высказываясь 30 лет назад по случаю советско-американской конференции в Бюракане, я предположил, что во Вселенной должны быть какие-то особые места, где может зародиться жизнь, но не мог в то время такие места назвать. Теперь нам уже известны «клетки на игровом поле», которым являются звёздные скопления, обречённые на вековечную мертвенность бесплодия с вероятностью 90 %. Самые старые галактики являются эллиптическими, в которых очень мало межзвёздного газа и не образуются молодые звёзды с типичной для них историей и судьбой. Эти эллиптические галактики – космические реликты, и поэтому ничего жизнетворящего в них произойти не может.

Зато наибольшая вероятность появления жизни присуща таким местам, в которых – и неслучайно – вращается в Млечном Пути наше Солнце: в рукавах спиральных туманностей. Точнее, в так называемом коротационном круге, где звёзды достаточно далеки от горячего центра галактики с жёстким излучением и скорость вращения звёзд совпадает со скоростью вращения рукавов Галактики, так что жизнь не подвергается опасности сильного излучения и столкновения с астероидами.

Представленное мной положение является чисто натуралистическим. Это означает, что малая вероятность биогенеза – как необычайное исключение из правил – противопоставляется громаднейшей конструкции Вселенной. В таком представлении отдельные звёзды служат как бы ставками, обречёнными на проигрыш с точки зрения вероятности появления на них жизни, которая может возникнуть в исключительно специфических и редко возникающих условиях. Кроме того, закон Монте-Карло, утверждающий, что «банк всегда выигрывает», справедлив и применительно к Космосу, потому что – как сказал в XX веке писатель и философ Олаф Стэплдон – «звёзды создают человека, звёзды его и убивают».

Особый вопрос, однако, состоит в том, ограничится ли выигрыш жизни самой низкой ставкой – бактерийной формой, или же – что несравнимо реже – через миллиарды лет непрерывного обращения вокруг материнской звезды из бактерий образуются многоклеточные организмы вместе с необычайно удивительным человеческим видом. Этот последний вариант является уже гораздо менее правдоподобным, чем угадывание игроком в рулетку одного номера несколько раз подряд. Упрощённо можно сказать, что во Вселенной число околозвёздных планет, на которых может возникнуть жизнь, в миллионы раз больше, чем доля тех, на которых по прошествии эонов появятся разумные существа, способные создать цивилизацию.

При этом созидающие цивилизации земного типа не могут рассчитывать на бесконечное существование в космическом масштабе. Когда Солнце израсходует запасы водорода, поддерживающие его энергию, оно, превратившись в красный гигант, поглотит своим краем нашу планету. Упомянутый Стэплдон в своём романе «Первые и последние люди» нарисовал картину переселения человечества на планеты нашей системы, располагающиеся всё дальше от разбухающего Солнца. Такого рода переселение человеческого сообщества представляется мне несбыточной фантазией. Недавно появился проект исхода на Марс. Эта планета, как показали последние астрофизические исследования, около южного полюса содержит запасы замёрзшей воды, и её присутствие натолкнуло авторов внеземной экспансии на мысль не столько о переселении, сколько о возрождении жизни на Марсе путём восстановления утраченной атмосферы, содержащей кислород.

Не знаю, будет ли этот план когда-либо осуществлён. Знаю только, что его стоимость будет в тысячи раз больше, чем все инвестиции и все расходы, которые тратит человечество на беспрерывно ведущиеся войны.