Станислав Лем - Дилеммы XXI века

В такой великой державе, как США, которая осталась сегодня одна на мировой сцене, мы наблюдаем кризисные потрясения: небывалых размеров дефицит бюджета, серьёзные дилеммы в школьном образовании и банковском деле, в промышленности, в энергетической политике, сомнительные «достижения» администрации Буша, а на мировой арене страна втянута в кувейтский кризис, бомбу Саддама, дуэль аравитян с израильтянами и растущую урбанистическую катастрофу. Хотя Япония и остаётся стабильной, но она слишком мала, чтобы смогла играть ведущую роль в мире. И к этому надо добавить неописуемую бедность третьего мира.

Ранее сказанное должно служить нам трамплином для взгляда в отдалённое будущее. Доклад Римскому клубу в этом году был для меня большим и печальным разочарованием [29] Имеется в виду доклад 1991 года «Первая глобальная революция». , потому что всё, что там говорится в первой диагностирующей части, – это прописные истины, хорошо известные каждому прилежному читателю ежедневной прессы, а то, что требуется во второй части, названной «Стратегии решений», является лишь букетом из благих намерений, исполнение которых, само собой, смогло бы излечить нашу глобальную бедность.

В докладе почти не говорится о том, как можно перевести те стратегии в активную совместную работу государств и народов. Так как мы, несомненно, нуждаемся в разоружении, но не только в частичном разоружении, и, безусловно, нам нужны новые источники энергии, но мы не знаем такие, которые могли бы заменить в глобальном масштабе традиционные источники энергии, включая ядерную энергию, и мы знаем о том, что такие глобальные проблемы и кризисы, как климатический, демографический «взрыв» и т. д., могут быть решены только на межгосударственном уровне. Но мы и дальше не знаем, как можно создать мировое правительство, мировую полицию и мировое контрольное подразделение, мировой закон о защите беженцев и т. д. Мы вообще не знаем, каким образом нужно сделать всё необходимое, и сверх того, совершенно не знаем, как это можно было бы сделать быстро и скоро, а именно до порога тысячелетия, и это должно было бы заставить нас, вопреки пословице «о чём не знаю, о том не горюю», очень даже «горевать».

Таким образом, хотя человечество и будет отчаянно пробиваться в следующее столетие, но вместе со своими локальными войнами, а также гражданскими войнами, с огромным бременем лопнувшей советской империи, с Соединёнными Штатами, которые должны будут констатировать, что свойственный им демократическо-президентский порядок всё сложнее приспосабливается к новым мировым условиям.

При этом мы должны будем наблюдать и испытывать постоянное ускорение изменений во всех сферах жизни. А именно:

1. В науке наше знание превзойдёт наше невежество, и притом быстрее, чем господствующие в природе законы. Одновременно в этом невежестве зарождаются зачатки нового знания о биологических жизненных процессах, заметное по таким проектам, как « Human Genome Project », при поиске «синтеза искусственной жизни» в генной инженерии и т. д. Новая эпоха может принести с собой новую, возможно, исторически самую грандиозную индустриальную революцию, в виде биотехнических полномочий над жизнью и её никогда ранее не существовавшими производными. Здесь подобное достижение я могу выразить только таким предложением. До сих пор во всех наших производственных процессах имело место неизбежное деление. С одной стороны у нас был инструмент, произведённый руками человека, с другой стороны объект, который нужно обработать, сырьё. Жизнь не знает такого разделения на две части, из «генетического слова» наследственного вещества непосредственно получается орган, который нужно создать, организм: овладение такой биотехникой откроет новую эпоху в земной истории.

2. Мы уже приближаемся к состоянию всеобщего перенасыщения на потребительском рынке. Хотя для дальнейшего роста производства могут открыться огромные свободные территории Востока, но сначала следовало бы запустить тамошнюю разрушенную экономику с её проржавевшей инфраструктурой с помощью серьёзных капиталовложений, но это рискованно, потому что существует уже упомянутый порочный круг. Но так называемое перенасыщение заметно во многих сферах жизни. Запад вплотную приблизился к транспортному инфаркту, никакое дальнейшее строительство автомагистралей не может защитить от «паралича длительных пробок», по меньшей мере в среднесрочной перспективе. Это справедливо также для положения многих других вещей и является результатом следующего пути развития: ускорение в технических инновациях наскочило сразу на несколько барьеров. То, что в принципе можно сделать и можно было бы пустить в продажу, нуждается в огромных затратах на обновление, как в производстве, так и в потреблении, так как всё «старое» должно быть просто пущено на слом или выброшено на мусорную свалку, начиная с телевизора и заканчивая автомобилем. Это в итоге ведёт к росту затрат, требует переподготовки персонала и, в конечном счёте, испытывает политико-социальное сопротивление. Это особенно касается самых богатых стран.

3. Хотя согласно последним открытиям палеонтологии и геологии земная жизнь началась четыре миллиарда лет назад, но на протяжении 85 % этого промежутка времени существовали только примитивные одноклеточные организмы, и только примерно 850 миллионов лет до нашей эры как возникли многоклеточные организмы, и притом только потому, что благодаря совпадению различных изменений глобальных условий содержание кислорода в земной атмосфере увеличилось сначала в десять раз, а потом в двадцать раз, тем самым достигнув своего сегодняшнего значения. Изменения климата, которые начались в результате человеческой деятельности примерно сто лет назад и которые, как «всё остальное», всё сильнее ускорялись, бросают огромный вызов нам и нашим потомкам. В частности, использование кислорода может являться суицидальным компонентом для всех дышащих. Уже только поэтому мы также нуждаемся в источниках энергии, которые не связывают молекулы кислорода, как уголь и углеводы.

На мои вышеизложенные утверждения можно было бы ответить упрёком: как я могу заниматься только тем, что ожидает человечество, возможно, в третьем тысячелетии, когда речь, скорее, должна была бы идти об изменениях, ограниченных во времени, а также в пространстве нашим Востоком!

Мой ответ на это исходит из моего опыта. Тридцать лет назад я попытался предсказать в небеллетристическом произведении «Сумма технологии», что можно было бы вычленить в качестве осуществимого вплоть до технологического из всего так называемого концептуального горизонта мысли. Большая часть из содержимого этой книги, прежде всего, в биологической и технической области, до сегодняшнего дня уже осуществилась, по меньшей мере, в виде первых шагов. Для меня это означает, в первую очередь, осознание того, насколько я недооценил реальный темп информативно-инструментального ускорения всеобщих человеческих действий и творений. И из этого я сделал следующий вывод: можно решаться на долгосрочные прогнозы, ибо впоследствии они могут оказаться вполне краткосрочными.