Станислав Лем - Дилеммы XXI века

Зато на Земле не такая горячая и отравляющая атмосфера, как на Венере, и не так сухо, холодно и скверно, как на Марсе. Благодаря этому мы как-то и существуем. Судьба этой несвятой троицы показывает, как не очень огромные в астрономическом масштабе различия в установке стрелок эволюции планет могут привести к крайне противоположным результатам: с одной стороны – пекло, с другой – замороженная мумия, а посередине мы, с нашим климатом, который, к счастью, подвергается изменениям менее стремительным, хотя парниковый эффект вовсе не является, как утверждают некоторые, выдумкой прессы.

Европа была бы не прочь, чтобы постепенно уменьшалось количество выбросов продуктов сгорания в атмосферу, в то время как американцы продолжают упорствовать, поскольку довольно уверенно отрицают такую необходимость, и новая администрация намерена поддерживать эту позицию. Впрочем, у Америки тоже есть энергетические проблемы: сказывается недостаток электроэнергии, особенно в Калифорнии, и как это случается в рыночной системе, ответной реакцией становится рост цен. Одновременно OPEC объявила о снижении объёма добычи нефти. На самом деле есть большие её залежи, например под шельфом Каспийского моря, однако крупные межнациональные корпорации, как British Petroleum или французский Elf , у которых, впрочем, дела идут не очень хорошо, особо не спешат начинать её добычу. Потому что сначала надо вложить многие миллиарды. Не разрешены также споры вокруг прокладки нефтепроводов, и – этот вопрос наиболее деликатный – это не есть так, что старое правило «большой оборот, малая прибыль» имеет у сегодняшнего капитализма первенство. Может быть, удержание высоких цен на нефть даёт большую прибыль и проще убеждать OPEC , чтобы она, в случае необходимости, увеличивала добычу.

Наверное, надо найти какие-то новые источники энергии, которые были бы достойны XXI века. У нас был век пара, век электричества – а этот будет какой? «Век ветроэнергетики» – это звучит несерьёзно, количество получаемой таким образом энергии в мировом масштабе ничтожно.

Полёт на Марс, хотя и не очень-то кому-либо нужен, наверняка осуществится, если только будут преодолены технологические барьеры. И это касается других областей деятельности человека. В области биотехнологии мы находимся в самом начале пути, о дальнейших разветвлениях которого мы не знаем. Сейчас удалось привить обезьяне ген зелёной медузы, однако ранее было более двухсот неудачных попыток, и такая обезьяна не захотела светиться, только немного светились её ногти. Это не особенно воодушевляет.

В гимназические годы я очень много читал про эпоху между бумажными аэростатами Монгольфье и первыми полётами братьев Райт. Число разбитых механизмов было огромно, хотя жертв относительно немного и не было тех страшных последствий, к которым может привести развитие биотехнологии. Потому что неудачный полёт может закончиться вывихом шеи, но вывихнутая шея не наследуется в последующих поколениях! Зато модифицированный или чужеродный ген не вытянуть щипчиками. Однако уже понятно, что этот возникающий на наших глазах биотехнологический экипаж ничто не удержит, ибо технология – это независимая переменная цивилизации и если она выйдет на новый путь развития, всегда найдутся исследователи, которые пойдут по нему далее. А корпорации, которые заинтересовались этой областью, очень могущественны, и биотехнологические исследования получили поддержку столь значительного капитала, что об установке преград нет и речи.

Это не значит, что опасностей нет. И касаются они не только манипуляций с генами человека и клонирования эмбрионов, о котором сегодня больше всего говорят в связи с решениями британского парламента. Например, эксперименты над геномом вируса оспы привели к появлению таких его разновидностей, от которых ни одна прививка не поможет. Пока они закрыты в какой-то лаборатории, и мы надеемся, что там и останутся. Однако вирусоносные боеголовки – это не только утопия; хуже того: не надо никаких боеголовок, достаточно портфеля с несколькими пробирками, содержимое которых окажется, например, в водопроводной системе. Итак, у нас есть новые молотки, однако есть и рука, которая может их взять: это чёртова человеческая природа, которая obscura et mala est [48] Есть тёмная и плохая ( лат .). .

Преобладает всеобщее убеждение, что расшифровка и описание человеческого генома откроет перед нами неограниченные возможности: мы сможем проектировать новых, всё более совершённых людей. Однако задачи, стоящие перед инженерами или же композиторами будущих геномов, деятельность которых в одном из своих произведений я назвал «плодотворящей работой», будут не только необычайно сложными с научно-технической стороны, но также должны оцениваться согласно этическим нормам и иметь ограничения.

Каждый хотел бы, чтобы у него был красивый и умный ребёнок. В то же время никто не хочет иметь в качестве ребёнка умную и красивую цифровую машину, даже если бы она была в сто раз сообразительнее и сильнее, чем ребёнок. А программа автоэволюции – это скользкий склон без преград, ведущий в бездну нонсенсов. На первом этапе программа скромна: она направлена на удаление генов, уменьшающих жизнеспособность, вызывающих уродства и наследственные пороки и т. п. Но начатые таким образом улучшения невозможно будет остановить, ибо и самые здоровые болеют, а самые мудрые могут впасть в старческий маразм. Ценой за исправление и этих недостатков будет постепенный отход от естественного строения организма, закреплённого эволюционно. Здесь в автоэволюционной деятельности возникает парадокс лысого. После удаления одного волоса не появляется лысина и нельзя сказать, сколько волос следует вырвать, чтобы она образовалась. Замена одного гена на другой не превратит ребёнка в существо иного вида, но нельзя указать момент, когда появится новый вид. Если рассматривать функции организма в отдельности, то улучшение каждой покажется желательным: кровь, питающая ткани лучше натуральной, нервы, не подлежащие гибели, более прочные кости, глаза, которым не грозит слепота, не выпадающие зубы, не глохнущие уши и тысячи других черт телесной безотказности, вне всякого сомнения, стоит иметь.

Но одни усовершенствования повлекут за собой и другие. Усиленные мышцы требуют более сильных костей, а быстрее работающий мозг – более глубокой памяти; если на следующем этапе улучшения потребуется, то увеличится объём черепа и его форма, и наступит время, когда придётся сам белковый строительный материал заменить более универсальным, а тогда способности организма будут расти скачкообразно. Небелковый организм не боится высоких температур, излучения, космических перегрузок; бескровному организму, в котором окисление происходит просто благодаря обмену электронов без примитивного посредничества кровообращения, гораздо сложнее нанести опасное повреждение или его убить. Путём таких преобразований человечество выйдет за пределы ограничений, наложенных на неё планетой-прародительницей.