Здравко Сребров - Роман одного открытия

Здравко Сребров принадлежит к тому поколению болгарских писателей, чьи дарования выявились одновременно с их мужественной борьбой против фашизма и его диких нравов. В ходе этой ожесточенной борьбы и формируется эстетическая позиция писателя-гражданина. Свидетель апрельских событий 1925 года, когда была совершена кровавая расправа над коммунистами-интеллигентами, сам не раз подвергавшийся арестам, он неуклонно шагает в ногу с борющимся рабочим людом, все больше проникаясь его революционным пафосом, разделяя его участь, ибо правда, которую несет народ, становится и его правдой. События более раннего периода, характеризующиеся напряженной предвоенной обстановкой в стране, первое столкновение будущего писателя с жизнью всколыхнули чувствительную душу ребенка, и это волнение не улеглось в нем, теперь уже зрелом мастере, до сих пор, переживания, светлые помыслы и честные порывы юности и по сей день окрашивают мир писателя своей подкупающей, неповторимой свежестью и силой. И поэтому все, что выходит из-под его пера, отмечено глубоким, особенным, свойственным лишь пылкой юности, волнением. О себе автор писал так:

«Я бы сказал, что принадлежу к тому «отмеченному роком» поколению, чья суровая биография начиналась с рождением XX века — я родился 14 марта 1902 года. Десяти лет отроду я бродил со своими сверстниками у оголенных Арбанашских нагорий близ Тырнова, собирая гильзы, слушал каждое утро трескотню пулеметов и вечерами подолгу смотрел на Большую Медведицу, что мерцала над холмом «Картал-тепе». Летом 1912 года, когда я обычно по воскресеньям пробирался с котелком в руках в обнесенный колючей проволокой двор казармы за солдатской похлебкой, мне стало ясно: скоро грянет война! О войне говорили с большой тревогой — как о приближающемся конце мира. Газет я не читал и с волнением прислушивался к тому, о чем судачили пожилые женщины, которые истолковывали появление кометы Галлея как роковое знамение. К тому времени я постиг три вещи: научился плавать, отправляясь летом на реку Янтра, переносить голод и холод и «сражаться» при помощи кулаков и пращи. Так я готовился к надвигавшимся событиям. Работать и читать я научился еще раньше. Встречая меня в 1912 году в с. Севлиево, мой дед по матери (я уже давно был без родителей), усмехнулся: «Вот он, бедняжка, явился сюда собственной персоной, из бывшего стольного города, из Великого Тырново, без шапки, как наш Симеон голоштанный…»

Вскоре разразилась война. Я подолгу толкался в очередях из-за пол-литра керосина, протискивался к прилавку сквозь толпу отощавших женщин за четвертью килограмма кускового сахару, а вечерами в севлиевских дубильнях рушил кукурузу в ручной мельничке для желудей, чтобы как-нибудь прокормиться… Спустя два года с чемоданом старых вещей и стихами я приехал в столицу «завоевывать свет». Модные тогда в университете западные философы Бергсон и Фрейд пронизывали мои мысли мишурой лживо-заманчивых рассуждений, но тяжелый труд и голод мешали мне оторваться от земли. Остаться на земле мне помогло еще вот что: новая русская поэзия с ее жарким дыханием, дыханием Октября, и первые схватки с полицией революционеров-подпольщиков, людей, которые были призваны зажечь наши сердца для большой революционной борьбы. Некоторые из них принимали участие в Октябрьской» революции…»

В этих исполненных откровения строках раскрывается духовный облик писателя Здравко Среброва, чью силу составляют достоинства пламенной юности и мудрость человека, прожившего большую и интересную жизнь.

Он знаком болгарскими читателям как автор повестей и рассказов, посвященных антифашистской борьбе («Момчил сходит с гор», «Балванская битва»), художественных очерков («Приближающиеся огни»), литературно-критических статей и эссе.

«Роман одного открытия» переносит нас назад в атмосферу первых творческих исканий писателя. Эта книга увидела свет еще в 1942 году. Реакция критики была спонтанной — резкая социальная заостренность и философская, и писательская концепция автора дерзко прочерчивали политическую границу между людьми. Из этого явствовало, что Здравко Сребров смело шел на риск и был готов принести жертву, а это первое указание о наличии у автора писательской совести. Он говорит устами одного из своих героев:

«Когда человек пишет романы, он вовсе не подозревает, что за какую-нибудь выдуманную им историю он может поплатиться ценою своей головы».

С тех пор прошло почти двадцать лет, но книга переработанная на опыте 2-х десятилетий дважды переизданная, не утратила ни свежести своих красок, ни живости и оригинальности своей мысли. Она заставляет нас с волнением воспринимать обрисованную автором действительность — а это верный признак всякого подлинно талантливого произведения.

Основа «Романа одного открытия» — полуфантастическая сюжетная канва: талантливый болгарский биолог Асен Белинов, после долгих поисков получает, наконец, свою вакцину «Утопин», дающую толчок скрытым способностям человека, позволяя делать из него артиста, существо утонченной чувствительности и гениальных прозрений, сообщая ему импульс бурно расцветающей молодости, творческого горения и изобретательских дерзновений. На страницах романа это необыкновенное открытие поляризует людей, окружающих молодого ученого: рядом с завистью и консерватизмом занимают свое место нравственное падение, нелепый торговый расчет и равнодушие — и наконец открытие обращается в трагедию для его открывателя. Здравко Сребров с большой проницательностью показал общественные мотивы личной драмы, что и придает книге силу обобщающего изображения.

Обстановка, в которой действуют герои, их внутренние побуждения и поступки понятны читателю, ибо они обыкновенны и свойственны человеческой природе. Выдумка здесь послужила лишь поводом для того, чтобы изобразить унылую картину той безрадостной действительности, когда творческая смелость оплачивалась слишком дорогой ценой. Поэтому перед читателем на всем протяжении романа зримо стоит судьба героя — она волнует его, бунтует его чувство справедливости, убеждая его в том, что совесть человека никогда не должна служить низким целям тех, кто привел творца Белинова к гибели.

Роман Среброва — одно из тех немногих произведений болгарской художественной литературы, в которых фантастика и реалистическое изображение сплетаются в жизненно оправданную, художественно осмысленную ткань повествования, сотканную с превосходным чувством художественной меры, что делает гражданскую позицию автора еще более приемлемой.