Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Благодарю вас, сэр!

Скользнувшая в карман монета едва заметно блеснула серебром.

— А как нам добраться до города? — спросил Рубен.

— У вышки стоят такси-кэбы. Только не соглашайтесь платить больше пяти гиней. Да, а деньги можно обменять в здании администрации после того, как пройдете таможню. — Небольшой космоплан треугольной формы низко пролетел над ними, и его компрессоры засвистели, поворачивая сопла вертикально вниз. Эндрю проводил его взглядом. — А если вам потребуется жилье, в «Снопе пшеницы», наверное, еще найдется несколько свободных комнат.

Он запрыгнул на велосипед и помчался к только что опустившемуся космоплану. Собака послушно побежала следом.

Сиринга с усмешкой проводила его взглядом. Похоже, на Норфолке паспортный контроль приносил немалую прибыль.

— А как же мы доберемся до башни? — недовольно спросила Тула, прикрывая глаза ладонью от яркого сияния Герцога.

— Угадайте, — весело предложил Рубен.

— Пойдем пешком, — сказала Сиринга.

— Молодец, девочка.

Оксли вернулся в космоплан, чтобы забрать сумку-холодильник с приготовленными образцами продуктов, а заодно вытащил из рундуков сумки с личными вещами. Затем, послав команду в биотехпроцессор, вышел, и лесенка шлюза бесшумно свернулась, закрыв вход в катер. Тула забрала у него холодильник, и вся группа направилась к дрожащей в жарком мареве белой башне.

— Что он такое говорил насчет оплаты такси? — спросила у Рубена Сиринга. — У них же наверняка имеются стандартные счетчики?

Рубен тихонько хихикнул и взял ее под руку.

— Ты имеешь в виду эти маленькие аккуратные машины, которыми адамисты пользуются на освоенных планетах? На магнитной подвеске и с кондиционерами?

Сиринга едва не сказала: «Ну да, конечно», но ее остановил блеск его глаз.

— Нет… А чем пользуются здесь?

Он молча привлек ее к себе и рассмеялся.

Небесный мост вернулся на небеса. Луиза Кавана вместе со своей сестрой Женевьевой бродила по выгону в поместье Криклейд, и обе они время от времени запрокидывали головы, чтобы снова его увидеть. Последнюю неделю ранним утром дня Герцога они выходили из дома, чтобы посмотреть, насколько он вырос за ночь Герцогини.

Западный край горизонта пылал темно-красной короной Герцогини, опускающейся за невысокие холмы, а в северной его части мерцали огни космических кораблей. Сверкающие рубиновые точки так плотно летели по небу, что образовывали почти сплошную полосу, как будто красную часть радуги. С другой стороны горизонта, где поднимался Герцог, такая же полоса сияла чистым золотом. Прямо на севере эта арка нависала над долинами округа Стоук, ее сияние ослабевало по сравнению с краями, где был более благоприятный угол отражения, но увидеть ее можно было даже при свете дня Герцога.

— Как было бы хорошо, если бы они всегда оставались в небе, — с грустью сказала Женевьева. — Летом так хорошо.

Высокой худенькой девочке с овальным личиком и карими пытливыми глазами исполнилось двенадцать (земных) лет. От матери она унаследовала темные волосы, спускающиеся до середины спины, как было принято среди девушек из семей крупных землевладельцев. На прогулку она надела бледно-голубое в белую крапинку платье с широким кружевным воротником, белые гольфы и блестящие голубые кожаные туфельки.

— Без зимы лето никогда не наступит, — сказала Луиза. — Все повторяется из года в год, и мы не должны торопиться. Так происходит и во многих других далеких мирах.

Они вместе посмотрели на полосу огней звездолетов.

Луизе, старшей из двух сестер, уже исполнилось шестнадцать, и ей предстояло унаследовать поместье Криклейд, где они родились и выросли. Она была выше Женевьевы почти на пятнадцать дюймов и с более светлыми волосами, достающими до бедер, когда девушка их распускала. Сестры походили друг на друга маленькими носиками и узкими глазами, вот только щеки Луизы, хотя и утратили уже детскую пухлость, к ее немалому огорчению, оставались румяными — словно у обычной фермерши.

Для утренней прогулки Луиза выбрала простое летнее платье канареечно-желтого цвета; зато в этом году мама наконец разрешила делать квадратный вырез на некоторых ее платьях, хотя юбки по-прежнему должны были прикрывать колени. Открытый вырез позволял показать, насколько более женственной она стала. Этим летом в округе Стоук не было ни одного парня, кто при встрече не обернулся бы ей вслед.

Но Луиза давно, еще с самого рождения, привыкла находиться в центре внимания. Семейство Кавана, самое могущественное на всем Кестевене, объединяло целый клан крупных семей землевладельцев, и, действуя сообща, они в силу своего богатства обладали б о льшим влиянием, чем любой островной совет. Луиза и Женевьева являлись членами целой армии родственников, которые правили Кестевеном почти как своими семейными владениями. Кроме того, Кавана были кровно связаны с правящей ветвью Маунтбаттенов, ведущих происхождение от семьи британских монархов Виндзоров, один из принцев которой когда-то взял на себя роль гаранта конституции планеты. Норфолк стал миром этнических британцев, но по своему социальному устройству он был ближе к идеализированной версии Британии шестнадцатого века, чем к республиканскому штату, заложившему эту колонию четыре столетия назад.

Дядя Луизы, старший из шести детей ее деда, владел почти десятью процентами всех обрабатываемых земель острова. Поместье Криклейд занимало более ста пятидесяти тысяч акров, включая леса, фермерские угодья, парки и даже целые деревни, предоставляя работу тысячам людей, обрабатывающих землю, ухаживающих за лесами и розовыми плантациями, а также за скотом и птицей. Остальные три сотни семей пользовались участками на его обширной территории и вносили арендную плату. Ремесленники всего округа зависели от поместья и зарабатывали на жизнь благодаря производимой здесь продукции. И естественно, семья Кавана владела львиной долей плантаций розовых кустов округа.

Луиза была самой богатой наследницей на острове Кестевен. И наслаждалась своим положением, поскольку все вокруг относились к ней с уважением и оказывали всяческие услуги, не требуя взамен ничего, кроме ее благосклонности.

Роскошный трехэтажный дом в поместье Криклейд, построенный из серого камня, только по фасаду протянулся на сотню ярдов. Из его высоких сводчатых окон открывались прекрасные виды на просторные лужайки, рощицы и обнесенные стенами сады. По границе парка проходила аллея земных кедров с модифицированными генами, так что они смогли приспособиться к длинному году Норфолка и постоянной двусторонней бомбардировке фотонами. Кедры были посажены триста лет назад и теперь достигали высоты в несколько сотен футов.