Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Что случилось? — спросил Джошуа.

— У нас клиент, — ответил Варлоу.

— Дай изображение, — попросил Джошуа, выслушав пояснения Варлоу.

Космоник сфокусировал оптические сенсоры на лице Квинна. Его улыбка ничуть не потускнела, а даже стала еще шире.

— Должно быть, ему не терпится уехать, раз просится на «Леди Мак» вместо того, чтобы дождаться корабля своей компании, — сделал вывод Джошуа. — Передай, что перелет в нуль-тау-капсуле будет ему стоить сорок пять тысяч комбодолларов.

В такие моменты Варлоу искренне жалел, что уже не способен удрученно вздыхать.

— Он не согласится столько платить, — возразил он.

Если бы Джошуа не стремился всегда получить с клиента максимальную сумму, их дела, вероятно, были бы лучше.

— И что? — ответил Джошуа. — Можно поторговаться. А вдруг заплатит? Деньги нам пригодятся. Расходы на этой чертовой планете почти опустошили наш жалкий счет. Если не сэкономить, придется задействовать отложенные на Норфолк деньги.

— Мой капитан передает, что перелет до Норфолка в нуль-тау-капсуле будет стоить сорок пять тысяч комбодолларов, — произнес вслух Варлоу.

— В капсуле? — с недоумением повторил Квинн.

— Да.

Он оглянулся на Мэри, но ее лицо осталось бесстрастным.

Варлоу терпеливо ждал, наблюдая, как закрываются створки грузового отсека космоплана. Нейронаноники донесли до него бормотанье пилота, проводившего предполетную проверку.

— Я не хочу лететь в нуль-тау, — без всякого выражения произнес Квинн.

— Клюнул. Пятьдесят пять тысяч за перелет в каюте реального времени, — передал Джошуа.

— Перелет в каюте будет стоить пятьдесят пять тысяч, — послушно повторил Варлоу. — Расходные материалы, питание, работа климатических установок — все это стоит дополнительных денег.

— Да, конечно. Ладно, пусть будет пятьдесят пять тысяч.

Квинн достал из кармана диск Юпитерианского банка.

— Вот это да, — не удержался Джошуа. — Командировочным этого парня могут позавидовать отпрыски Салдана. Забирай деньги, пока он не опомнился, и отправляй на «Макбоинг».

Канал связи с «Леди Макбет» закрылся.

Варлоу достал из маленького кармашка на инструментальном поясе свой диск и протянул его Квинну.

— Добро пожаловать на борт, — прогудел он.

«Энона» уменьшила мощность и изменила фокусировку искажающего пространство поля, ожидая, пока терминус червоточины не закроется после прыжка. Затем она с любопытством огляделась, используя сразу все имеющиеся сенсоры. Норфолк находился в ста шестидесяти тысячах километров; на корпусе корабля уже был заметен контрастный свет двух разных звезд. Верхняя часть стала розовой в лучах Герцогини, красного карлика в двухстах миллионах километров, а замысловатый голубой узор на полипе потемнел и окрасился в фиолетовый цвет. Герцог, основная звезда этой системы типа К2, с расстояния сто семьдесят три миллиона километров испускал сильный желтый свет, играющий на защищенных грузовых капсулах нижнего трюма «Эноны».

Норфолк находился почти на равном расстоянии от двух звезд. Сорок процентов поверхности планеты занимала суша, распределенная между большими островами, от ста до ста пятидесяти квадратных километров каждый, и бесчисленным множеством мелких архипелагов. «Энона» повисла над единственным сектором темноты на планете; приближающееся солнцестояние оставило ночь лишь на узком — не больше тысячи километров в районе экватора — полумесяце, соединяющем два полюса, как будто из планеты кто-то сумел вырезать тонкий ломтик. Моря причудливых очертаний и извилистые узкие проливы с одной стороны сверкали лазурью, а с другой — пурпуром; облака по разные стороны от раздела тоже были окрашены в алый и белый цвета. Свет Герцога придавал поверхности привычную окраску зеленых и коричневых оттенков, тогда как суша, освещаемая Герцогиней, пылала пурпуром, перемежающимся с черными провалами низин, отчего эти районы казались угрожающе негостеприимными.

Сиринга послала запрос в гражданский центр управления полетами и почти сразу получила разрешение перейти на стационарную орбиту. «Энона» рванулась к планете, оживленно переговариваясь с уже находившимися там космоястребами. Над экватором на высоте триста семьдесят пять километров мерцало и вспыхивало тонкое кольцо из двадцати пяти тысяч кораблей, отражающих лучи двух солнц зеркальными поверхностями своих теплоотводящих панелей и тарелок коммуникационных систем.

Строго говоря, систему Норфолка нельзя было назвать пригодной для жизни людей. Сенсоры разведывательного корабля «Граф Ратленда» во время первого посещения в 2207 году обнаружили в системе шесть твердотельных планет. Две из них плыли по орбите, проходящей в двадцати восьми миллионах километров над Герцогиней, это были Уэстморленд и Бренок — пара планет, вращающихся друг вокруг друга на расстоянии в полмиллиона километров. Остальные четыре — Дерби, Линкольн, Норфолк и Кент — окружали Герцога. И только на Норфолке с его двумя спутниками — Аргиллом и Файфом — могла существовать жизнь.

Межпланетное пространство, и без того довольно тесное, вмещало пару главных астероидных поясов и еще пять второстепенных колец, а также множество каменных обломков, летающих между звездами, будто сошедшимися в дуэли на гравитационных полях за обладание тем или иным осколком. Кроме этого, здесь часто мелькали кометы и совсем мелкие частицы камня. По мнению главного космолога разведывательного корабля, уплотнение диска протозвезды еще не до конца завершилось.

И последним доводом против колонизации стало отсутствие газового гиганта, что лишало эденистов гелия-3. Без дешевого местного источника энергии для термоядерных реакторов космические перелеты и развитие промышленности стали бы в этой системе слишком дорогими.

После таких мрачных прогнозов «Граф Ратленда» перешел на орбиту вокруг Норфолка, чтобы провести обязательное исследование ресурсов и климатических условий. Планета действительно оказалась странной, времена года здесь определялись не периодом обращения, а сближением и расхождением Герцога и Герцогини; середина зимы, по-сибирски холодной, приходилась на тот период, когда планета удалялась от значительно остывшей основной звезды на сто семьдесят три миллиона километров, а середина лета, сравнимого по температуре с летом средиземноморским, наступала, когда планета находилась на равном удалении от обоих светил и полностью отсутствовала ночь. Здесь также не было деления на географические пояса, как на обычных планетах (хотя небольшие полярные льды имелись на обоих полюсах); погодные сезоны на всей поверхности менялись почти одновременно. Природа этого мира, естественно, приспособилась к таким условиям, хотя резких отличий от стандартной эволюции не наблюдалось. Как выяснилось, на Норфолке имелось относительно небольшое количество видов млекопитающих, морских особей и насекомых. Для многих характерной чертой была зимняя спячка, заменявшая птицам сезонные перелеты, а появление нового помета и вывод птенцов у всех них всегда приходились на весну. В этом не было ничего необычного. Но вот растения цвели и созревали только в тот период, когда их на протяжении двадцати трех часов и сорока трех минут, составлявших местные сутки, освещали оба светила. Такие условия было невозможно воссоздать даже в биотопах эденистов, поэтому флора считалась уникальной. А любая уникальность всегда ценится очень высоко.