Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— И сработало.

— Нет, на самом деле, ничего не было. Видишь ли, твоя гипотеза опирается на одно предположение. К несчастью, ошибочное.

Сиринга взяла второй бокал вина.

— Какое же?

— Ты считаешь меня искусным астронавигатором.

— Я уверена, что так оно и есть.

— Да, но тогда во время обычных коммерческих рейсов мое мастерство должно было проявиться, не так ли?

— Так.

— И я бы обязательно воспользовался им, чтобы побыстрее добраться до Норфолка, верно? Я же вез груз на продажу, так стал бы я тратить время и топливо, рисковать сделкой и медлить с прибытием сюда?

— Нет.

— Ну вот, тогда спроси капитана славной «Пестравки», когда и как я вошел в систему Норфолка. Потом проверь время моего вылета с Лалонда и подсчитай, сколько я потратил на дорогу. После этого ты вряд ли станешь называть меня искусным астронавигатором.

И Джошуа блеснул зубами в соблазнительной улыбке, которая ее так раздражала.

С помощью «Эноны» она мгновенно определила расстояние до Лалонда и время, требуемое на перелет к Норфолку кораблю адамистов такого же класса, как «Леди Макбет».

— И сколько же тебе потребовалось времени? — обреченно спросила она.

— Шесть с половиной дней.

— Это слишком долго, —заметила «Энона».

Сиринга ничего не сказала. Она просто не могла заставить себя поверить в его невиновность. Все его поведение свидетельствовало об обратном.

— А, вот наконец и Эшли. — Джошуа привстал и помахал рукой пилоту. — Но не думай, что только из-за одной грубой faux pas [1] Faux pas — ошибка, промах ( фр .). ты обязана сама платить за выпивку. Это я беру на себя, я настаиваю. — Он приподнял бокал. — За взаимопонимание и будущую дружбу.

Потрепанный нос «Куугана» тяжело поднимался на гребни крутых волн притока Замджан, стремительно несущегося к месту его впадения в Джулиффу. Лори чувствовала, как легкое торговое суденышко, идущее против течения, всем корпусом содрогается от каждого толчка. Но после четырех с половиной дней плавания ничто на «Куугане» уже не могло ее разочаровать, лодка постоянно скрипела, вибрация двигателей отдавалась в каждой дощечке, в тесной каюте было жарко, темно и душно. Сложность предстоящей миссии затмевала все мелкие неприятности. К тому же Лори почти все время неподвижно лежала на своей койке, просматривая изображения, передаваемые орлами Абрахамом и Кэтлин.

Птицы обогнали «Кууган» на шесть километров и парили в пятистах метрах над водой, лишь изредка взмахивая крыльями. Недавно прошедший дождь окутал туманом джунгли по обе стороны от вздувшейся реки, отдельные белоснежные пряди, цепляясь за блестящую зелень деревьев, поднимались вверх, словно ожившие лианы. Лори поражалась необъятным просторам джунглей. Изображения, проплывающие перед ее мысленным взором, показывали, как мало сказались на джунглях двадцатипятилетние старания людей, поселившихся в бассейне Джулиффы. О тщетности их усилий свидетельствовали и жалкие деревушки, робко прильнувшие к речному берегу. Скорее микроскопические паразиты на теле джунглей, чем смелые покорители природы.

Абрахам заметил неровную полосу дыма, появившуюся на небе. Судя по цвету и форме, это костер в яме для приготовления пищи, решила Лори. За последние несколько дней она научилась их узнавать. По ее команде процессорный блок выдал общую картину Замджана, заслонившую изображение, передаваемое орлом. Колоссальный поток длиной в четыре сотни километров, в который впадал Кволлхейм. Спустя мгновение вспыхнули координаты инерционного навигатора. Впереди находилась деревня Оконто, основанная три года назад. Там жил их агент, мужчина по имени Квентин Монтроуз.

— Лори, —окликнул ее Дарси. — Вот еще один. Тебе лучше выйти и посмотреть самой.

Биотехпроцессор свернул изображение.

— Уже иду.

Она открыла глаза и выглянула в ближайшую щель расшатанной стены каюты. Но смогла увидеть только вспененную воду, гонимую шквалистым ветром. Теплые капли собирались на крыше и, опровергая закон притяжения, держались до тех пор, пока не скатывались на участки над койками, где лежали спальные мешки. Треть запаса дров уже исчезла в ненасытной топке, и в трюме стало немного свободнее, но и теперь Лори приходилось боком протискиваться через каюту Бачаннана и кухню.

Гейл сидела у стола на особом табурете, из тех, что могли выдержать ее вес. Перед ней на засаленных досках были разложены пакеты с продуктами сухой заморозки.

— Что приготовить на ужин? — спросила она у торопившейся на палубу Лори.

— Все равно.

— Вот она, ваша типичная небрежность. Как я могу приготовить достойный ужин, когда никто не желает помочь? Кончится тем, что я просто сварю рис, и тогда вы начнете доставать меня своими стонами и жалобами.

Лори через силу улыбнулась и, пригнувшись, выскочила на палубу. Толстая женщина вызывала у нее отвращение, но даже не своими размерами, а характером. Гейл Бачаннан могла служить антитезисом эденизма, воплощением всего, от чего они хотели избавиться.

Дождь барабанил по солнечной панели, установленной на рулевой рубке, где стояли Лен Бачаннан и Дарси, тщетно стараясь укрыться от летящих сбоку капель. Лори пробежала до рубки всего четыре метра, но ее просторная серая куртка успела промокнуть.

— Дождь кончится через минуту, — сказал Дарси.

Впереди уже был виден край свинцово-серых туч и яркое сияние солнечного света над джунглями и рекой.

— А где судно? — спросила она, прищурив глаза от бьющих в лицо капель.

Лен поднял руку и указал вперед.

— Там.

Навстречу «Куугану» шел, величественно рассекая волны, один из тех колесных кораблей, что обычно перевозят колонистов вверх по реке. Он не подпрыгивал, как маленькое суденышко, большая масса удерживала его относительно ровно, а вода яростно билась в борта и корму. Дым из двойной трубы почти горизонтально стелился над водой.

— Опасная скорость, — заметил Лен. — Особенно в здешних водах. Вокруг полно фолтвайна, стоит подцепить связку этой дряни колесом, и подшипникам конец. А скоро начнется еще и сезон снежных лилий, когда они растут вплотную, мешают еще больше, чем фолтвайн.

Лори коротко кивнула, приняв его объяснения. Лен уже показал ей на мелководье тонкие, как травинки, водоросли и бутоны размером с кулак, поднимающиеся к поверхности. Снежные лилии на Лалонде цвели дважды в год. Выглядели они очень красиво, но для судов становились сущим наказанием.

Вообще-то говоря, Лен довольно сильно изменился с начала поездки. Он все еще неохотно доверял Лори и Дарси управление своей драгоценной лодкой, но не мог не признать, что справляются они почти так же хорошо, как и он сам. Казалось, он рад возможности поговорить с кем-то кроме Гейл, с женой после выхода из Даррингхэма они обменялись не больше чем десятком слов. В основном он рассказывал о реке, любил обсуждать пути развития Лалонда, а дела Конфедерации его совсем не интересовали. Кое-какие советы Лена оказались полезны, это касалось моментов, когда Лори бралась за штурвал. Лен удивлялся, как быстро она все запоминает. Единственный раз он помрачнел, когда она упомянула свой возраст, он принял это за плохую шутку, ведь Лори выглядела вдвое моложе его самого.