Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Она перекатилась по земле. До космоплана осталось двенадцать метров. Джеральд Скиббоу лежал в переходном тамбуре, а двое мужчин в защитных костюмах прижимали его к полу. Пленник смотрел прямо на Дженни и ухмылялся окровавленными губами. Корень туже затянул ногу, врезавшись в голень. Она поняла, что это сделал он.

— Взлетайте, — передала она. — Ральф, ради бога, взлетайте немедленно. Доставьте его на Омбей.

— Дженни!

— Иначе все будет напрасно.

Одна из темных фигур прыгнула на нее. Это был мужчина, очень грузный, но не жирный, все его тело покрывала густая шерсть. После этого она уже ничего не видела, его живот прижался к шлему.

Снова послышался далекий хор голосов.

— Не надо бояться, — уговаривали они. — Позволь нам тебе помочь.

Следующее человекоподобное существо схватило ее ноги, а потом прижало их к земле своими ягодицами. Ее защитный костюм разорвался спереди. Дышать стало трудно.

— Дженни! О господи, я не могу стрелять, они сидят на ней.

— Взлетайте! — взмолилась она. — Немедленно взлетайте.

Обезболивающая блокада нейронаноников рухнула. Боль в ногах и руке сводила с ума, не давала сосредоточиться. В ее тускнеющей Вселенной послышался треск, обнаженной кожи коснулся влажный горячий воздух.

— Мы можем это прекратить, — увещевал хор голосов. — Мы можем спасти тебя. Впусти нас.

Мысли стали тяжелыми и тягучими, словно их уносил теплый сухой ветер, проникший в череп.

— Идите к черту, — простонала Дженни.

Она направила в свои нейронаноники последнюю решительную команду, код самоликвидации. Эта команда вызывала замыкание в высокоплотных энергетических элементах. В последний момент Дженни подумала: хватит ли заряда, чтобы взрыв вместе с ней уничтожил окружающих ее существ?

Энергии хватило.

«Экуан» дрейфовал вдоль экватора в шестистах километрах над желтовато-коричневыми разводами пустынь континента Сарелл. При наличии шести теплоотводящих панелей, похожих на паруса, корабль — перевозчик колонистов медленно вращался вокруг продольной оси, совершая полный оборот каждые двадцать минут. В передней части корпуса к переходному шлюзу был пристыкован пассажирский «Макбоинг».

Космический корабль и космоплан безмятежно скользили над скалистыми берегами Сарелла и дальше, над постепенно темнеющей гладью океана. В нескольких тысячах километрах впереди линия терминатора отделяла свет от густой тьмы на второй половине Амариска. Каждые несколько минут из сопла вспомогательного двигателя вырывалось мгновенно тающее облачко грязновато-желтого пара.

Мирное спокойствие технологического совершенства странно противоречило тому, что творилось в переходном тоннеле, где громко плакали дети, а раскрасневшиеся взрослые отчаянно ругались, стараясь уклониться от дурно пахнущих шариков липкой жидкости. Ни у кого из них не было времени собраться в дорогу; в спешке люди смогли захватить лишь немного одежды и побросать в сумки самые ценные вещи. Детям даже не выдали таблеток от укачивания. Служащие посольства сердито перекрикивались, выражая как радость по поводу отъезда с Лалонда, так и отвращение к летающим сгусткам рвотной массы. Но члены экипажа «Экуана» давно привыкли к поведению жителей планет; они проплывали мимо с ручными пакетами, всасывающими жидкости, а по пути уговаривали возбужденных детей перейти в большой отсек с нуль-тау-капсулами.

Капитан Фарра Монтгомери наблюдала за происходящим с помощью проекции, выданной АВ-колонкой в рулевой рубке, не проявляя ни капли сочувствия. Все это она видела уже тысячи раз.

— Вы не собираетесь сказать, куда мы направляемся? — спросила она человека, пристегнутого ремнями безопасности в кресле ее старшего помощника. — Я могла бы проложить полетный вектор, это сэкономит время.

— На Омбей, — сказал сэр Эсквит Париш, посол Кулу на Лалонде.

— Что ж, начальству виднее, — саркастически ответила она.

— Мне это нравится не больше, чем вам.

— В нуль-тау-капсулах у нас три тысячи колонистов. Что вы скажете им, когда мы доберемся до княжества?

— Представления не имею. Хотя, когда они услышат, что происходит внизу, сомневаюсь, чтобы кто-то стал жаловаться.

Капитан Монтгомери с легким ощущением вины вспомнила о флек-диске, лежавшем в нагрудном кармане. Да и информация, получаемая ими из Даррингхэма в последние дни, была довольно запутанной. Может, и к лучшему, что они отсюда улетают. По крайней мере, когда представители компании начнут задавать вопросы, можно будет сослаться на посла.

— Как скоро мы сможем покинуть орбиту? — спросил сэр Эсквит.

— Как только вернется Киерон. Знаете, вы не имели права посылать его в такой рейс.

— Мы можем ждать еще два оборота вокруг планеты.

— Без своего пилота я не полечу.

— Если они к тому времени не вернутся на борт, считайте, что пилота у вас больше нет.

Фарра повернула голову в его сторону.

— Так что же происходит там, внизу?

— Я бы и сам хотел это знать, капитан. Могу сказать лишь одно: я чертовски рад, что мы улетаем.

«Макбоинг» отстыковался, когда «Экуан» вошел в область полутени. Пилот запустил орбитальные маневровые двигатели и ушел вниз по эллиптической орбите, которая должна была вывести его в верхние слои атмосферы Лалонда. На «Экуане» начались предполетные проверки ионных двигателей и ядерных реакторов. Члены экипажа разошлись по каютам, где работала система жизнеобеспечения, чтобы закрепить разболтавшееся оборудование и убрать накопившийся мусор.

— Я его засек, — объявил офицер-навигатор.

Капитан Монтгомери обратилась к бортовому компьютеру и переключилась на информацию с наружных сенсоров.

Над темневшим восточным краем Амариска протянулся длинный инверсионный шлейф голубоватой плазмы; аппарат, его оставивший, летел над прибрежными скалами на высоте пятьдесят километров и продолжал подниматься. Сияние было настолько ярким, что его отражали покрытые снегом вершины.

Бортовой компьютер «Экуана» получил запрос на открытие коммуникационного канала.

Ральф Хилтч заметил, насколько спокойнее стал Киерон Сайсон, установив связь с кораблем. Ральф и сам вздохнул с облегчением, поскольку после приземления космоплана на Лалонде все переговоры стали недоступны. Но он не придал этому особого значения и твердо рассчитывал, что коммуникационный блок заработает. Эти схемы славились своей надежностью.

Желтые огоньки, предупреждающие о загрязнении, все еще мигали, хотя звуковой сигнал пилот давно отключил. От пыльного сухого воздуха у Ральфа першило в горле. По мере набора высоты над океаном сила тяжести постепенно уменьшалась и басовитый рев реактивных двигателей становился все тише.