Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Где этот чертов эффект нуль-тау? — воскликнул Уилл. — Где он?

Поверхность крышки не изменилась, никаких признаков сгущающейся непроницаемой черноты не появлялось. Джеральд Скиббоу продолжал биться внутри с отчаянием заживо похороненного человека.

— Она включена, — прохрипел Дин, стоявший у панели управления. — Господи, она включена, и энергия поступает.

Ральф в полной безысходности уставился на капсулу. «Работай, — мысленно умолял он, — работай, черт тебя побери. Ради этого умерла Дженни».

— Включайся, дрянь! — завопил Уилл.

Стук внутри затих. По крышке капсулы разлилась черная пустота.

Уилл обессиленно выдохнул.

Ральф осознал, что из последних сил цепляется за переборку; он испытывал неподдельный ужас от одной мысли, что Джеральд Скиббоу может вырваться из капсулы.

— Передайте капитану, что мы готовы, — устало произнес Ральф. — Я хочу как можно скорее доставить пленника на Омбей.

Граница пространства-времени растаяла вокруг «Мщения Вильнева» в тот самый момент, когда корабль восстановил свой размер до полных сорока восьми метров. Солнечный ветер и рассеянный свет далекого солнца Новой Калифорнии снова коснулись кремнийорганического корпуса. Из углублений плавно поднялись черные металлические вздутия с золотистыми линзами — боевые сенсоры ближнего действия. В радиусе пятисот километров они искали один конкретный предмет.

Потоки информации с сенсоров хлынули в мозг Эрика Такрара волной монохромных символов. Курсоры забегали по постоянно изменяющимся дисплеям, неуклонно приближаясь к одной определенной точке — совсем как кружащие над падалью стервятники. Радиация, масса и данные лазерного сканирования возвращались к исходным показателям.

Из мерцающих бинарных фракталов материализовалась и повисла в пространстве «Хрустальная луна», до которой было всего двести шестьдесят километров. Межзвездный грузовой корабль длиной восемьдесят метров; на одном конце выделялся цилиндр обитаемого отсека, на другом — покрытые серебристой амальгамой резервуары и тускло-красная камера ядерного двигателя. На внешней стороне обитаемой палубы, чуть ниже жилого отсека, пышным воротником развернулись теплоотводящие панели, а перед ними громоздились тарелки коммуникационной системы. Средняя секция корабля состояла из шестигранной рамы, на которой в пять рядов были закреплены грузовые капсулы, к части из них с обитаемой палубы тянулись силовые кабели и трубы.

Из сопла термоядерного двигателя вырывалась тонкая двадцатипятиметровая струя голубоватой плазмы, толкающей «Хрустальную луну» с неизменным ускорением в шесть десятых g. Корабль пять дней назад покинул астероид Техейма, взяв груз промышленного оборудования и ядерных микрогенераторов, предназначавшийся для поселения Юкайа в наружном астероидном поясе Дана, окружавшем газовый гигант Сакраменто. Пояс Дана являлся самым малонаселенным из трех, и потому движение здесь было довольно редким. Единственной связью «Хрустальной луны» с цивилизацией (и защитой флота) оставался микроволновый коммуникационный луч, направленный на Юкайю, до которой было триста двадцать миллионов километров вперед по курсу.

Нейронаноники Эрика закончили расчет цели, и он дал команду на выстрел рентген-лазера.

Коммуникационные тарелки «Хрустальной луны» в двухстах пятидесяти километрах от него разлетелись вихрем алюминиевых снежинок. На передней поверхности жилого отсека появился длинный коричневый шрам.

«Господи, надеюсь, что в кабине никого не было».

Эрик постарался загнать эту мысль глубоко в подсознание. Выход из роли даже на одно мгновение мог грозить ему смертью. Это предостережение крепко-накрепко вдолбили ему еще в академии. Для подавления неконтролируемых эмоций ему в нейронаноники даже была загружена специальная поведенческая программа. Но опасность представляли и мимолетное вздрагивание, и нечаянный вздох.

«Мщение Вильнева» запустил термоядерный двигатель и помчался к подстреленному кораблю с ускорением в пять с половиной g. Эрик сделал еще два выстрела из лазера, на этот раз целясь в камеру ядерного двигателя. Вырывающееся из нее пламя погасло. Из пробоины на скрытой в тени стороне корпуса хлынула охлаждающая жидкость — фонтан серо-голубого пара ринулся прочь от кормы.

— Отличная работа, Эрик, — заметил Андре Дюшан.

С помощью нейронаноников он дублировал контроль за стрельбой. Если бы новый член экипажа не произвел выстрел, он сам бы сделал это уже через несколько миллисекунд. Даже после происшествия в баре «Каталина» у Андре еще имелись кое-какие сомнения. В конце концов, О’Флаэрти — до известной степени — был одним из них, и его ликвидация не вызвала бы особых угрызений совести, независимо от того, на чьей ты стороне. Но выстрел по безоружному гражданскому кораблю… Такрар заслужил свое место на борту, решил Андре. И отключил дублирующую систему.

В ста двадцати километрах от «Хрустальной луны» Андре выполнил поворот и начал торможение. Разошлись створки дверей ангара. Невзирая на увеличившуюся тяжесть, Андре принялся насвистывать.

У него имелись все основания радоваться. Пусть совершенный ими межпланетный прыжок был совсем небольшим, но выход в двухстах шестидесяти километрах — это отличный результат. После вылета с Техеймы «Мщение Вильнева» оставался на орбите Сакраменто, и они использовали все сенсоры для наблюдения за траекторией, которую им продал Лэнс Коулсон, пока не обнаружили слабые следы выхлопов «Хрустальной луны». При наличии точных координат и данных об ускорении в реальном времени оставалось только определить координаты прыжка.

Двести шестьдесят километров. Такая точность могла бы посрамить даже некоторых космоястребов.

«Мщение Вильнева» подошло вплотную к «Хрустальной луне», но теплоотводящие панели остались внутри корпуса. Прыжковые узлы находились в активном состоянии. Андре предпочитал не рисковать и быть готовым к поспешному бегству. Такое уже случалось; в засаде могли притаиться космоястребы, или десантники флота Конфедерации поджидали пиратов в грузовом отсеке. Хотя лично с ним такого еще не бывало.

— Бев, проведи активное сканирование нашей цели, — приказал Андре.

— Слушаюсь, капитан, — откликнулся Бев Леннон.

Боевые сенсоры лучами, словно длинными пальцами, ощупали корпус «Хрустальной луны».

Ослепительная струя из ядерной камеры «Мщения Вильнева» сократилась до миниатюрной капли гелия, повисшей на краю сопла. «Хрустальная луна» под действием вырывающейся струи охлаждающей жидкости слегка покачивалась в шести километрах от них. Вспышки кормовых маневровых двигателей свидетельствовали о попытках стабилизировать положение корабля.