Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Там еще один ребенок, — сказал он остальным. — Немного постарше, с младенцем на руках.

Риалл уловил во влажном воздухе запахи еще трех или четырех трупов, Фентон, бежавший вдоль реки, учуял еще несколько очагов гниения плоти.

— О господи, — удрученно прошептал Реза, — они повсюду.

— В таком поселке, как Памьерс, обычно проживало до пяти сотен колонистов. Это примерно двести семей, и они здесь находились уже около двух лет. Значит, детей должно было насчитываться примерно полторы сотни.

Реза выпрямился, сканируя джунгли. На черно-красном фоне, повинуясь непроизвольному рефлексу, вспыхнули тонкие желтые линии прицельной сетки. Ему хотелось кого-нибудь застрелить. Нейронаноники дали команду на впрыскивание легкой дозы успокоительного и стабилизировали гормональный всплеск.

— Идем дальше, она ничем не может нам помочь, — скомандовал он и снова нырнул в заросли. Сделав несколько шагов, Реза активировал маскировку костюма, и остальные последовали его примеру.

Деревня Памьерс ничем не отличалась от остальных поселений, созданных на притоках Джулиффы. К реке примыкала полукруглая площадка, расчищенная от джунглей. Примитивные одноэтажные домики без всякого порядка теснились в центре вместе с церковью, общественным залом и бараком для привов. Деревянные причалы уходили в реку на десять-пятнадцать метров, и у них стояло несколько рыбачьих яликов. Снаружи на плодородном черноземе были разбиты поля и огороды, радующие богатым урожаем.

Тем не менее к тому времени, когда четверо разведчиков вышли из зарослей, узнаваемой в деревне осталась лишь общая схема расположения зданий.

— Откуда берется этот свет? — спросила Келли, с удивлением оглядываясь по сторонам.

Как и докладывал Пат, деревня купалась в ярком солнечном свете, насыщенном золотистой пыльцой. Келли окинула взглядом облако, но не обнаружила в нем никаких разрывов. Гром, прежде приглушенный деревьями, теперь снова громыхал продолжительными раскатами.

Ариадна прошла вперед еще несколько шагов, активировала все имеющиеся сенсоры костюма и специального блока, пристегнутого на поясе. Затем повернулась кругом, собирая информацию.

— Свет не имеет определенного направления. Посмотрите, мы даже не отбрасываем теней.

— Как АВ-проекция? — спросил Реза.

— И да, и нет. Спектр полностью соответствует солнцу Лалонда.

— Пойдем, посмотрим, из чего сделаны эти дома, — предложил он.

Фермерские поля были давно заброшены. Земные растения вели яростную борьбу за место под солнцем с лианами, стремившимися вернуть утраченную территорию. Фрукты на деревьях покрылись плесенью.

Но за границей полей, между домами, трава была аккуратно подстрижена, и в ней в изобилии белели цветы, подозрительно похожие на земные маргаритки. По пути с Транквиллити на изображениях с шерифского спутника Реза видел, что трава на поляне была сильно вытоптана и по ней протекали грязные ручьи. Во многих местах виднелись заросли сорняков. Однако сейчас перед ним предстал ровный цветущий ковер, не уступающий паркам Транквиллити.

Еще более странно выглядели здания.

На месте трех сгоревших деревянных домиков остались одни руины, но другие постройки сохранились. Их доски выгорели до бледно-серого цвета, обветшавшие рамы были открыты всем ветрам, кора на крыше местами осыпалась, остальные пластины начали скручиваться, а солнечные панели болтались как попало. С первого взгляда было ясно, что тут никто не живет. В углах и под стенами уже появились пятна плесени, мха и стали прорастать сорняки. Но между ветхими хижинами поднимались новые здания. И среди них не было ни одного одинакового, здесь смешались архитектурные стили из разных столетий: красивый двухэтажный особняк времен Тюдоров, альпийское шале, калифорнийская вилла, круглая черная башня, мраморная пирамида с серебристыми стеклами окон, шатер, сочетающий в себе черты бедуинской палатки и средневекового европейского павильона, украшенный геральдическими вымпелами, трепещущими на высоких шестах.

— У меня проблемы с аппаратурой, — сказала Ариадна. — Несколько сбоев. Навигатор и коммуникационный блок вышли из строя.

— Если заметим неполадки с оружием, немедленно поворачиваем назад, — предупредил Реза. — Диагностические программы не отключать.

Они пересекли поле и вышли на травянистую лужайку. Впереди показалась женщина в длинном платье в горошек. Она толкала перед собой блестящую черную тележку высотой до пояса, защищенную от солнца белым зонтиком, и с большими колесами, которые блестели хромированными спицами. Непонятное и невероятно примитивное сооружение. Реза загрузил его изображение в нейронаноники и запустил программу сравнения из энциклопедии. Через три секунды поступил ответ: это была детская коляска, использовавшаяся в Европе и Северной Америке приблизительно в 1910–1950 годах.

Он направился к негромко напевающей женщине. На ее продолговатом лице лежал такой толстый слой косметики, что оно стало похожим на маску клоуна, а темные каштановые волосы, свернутые в тугой узел, прикрывала тонкая сеточка. Женщина радостно улыбнулась четверым разведчикам, словно их оружие, оборудование и усиленные тела не имели ровно никакого значения.

Эта идиотская улыбка и стала последней соломинкой для Резы, нервы которого и так были напряжены до предела. Или перед ним умственно отсталая личность, или это какая-то замысловатая ловушка. Он активировал сенсоры ближнего радиуса и провел сканирование в магнитном и электромагнитном спектре, а потом снова переключился в боевой режим. При малейшем изменении его состояния (активации имплантов или нейронаноников) винтовка в предплечье выпустила бы подряд пять импульсных зарядов. Остальные сенсоры продолжали работать в режиме непрерывного сканирования, так что нейронаноники следили за другими людьми, видневшимися между домами. Резе пришлось подключить четыре резервных блока и объединить их с основными датчиками, чтобы получить требуемую точность обзора.

— Что, черт побери, здесь происходит? — потребовал он объяснений.

— Мой ребенок снова со мной, — радостно воскликнула она. — Разве это не великолепно?

— Я задал вопрос. И тебе придется на него ответить.

— Делай, что тебе говорят, — поспешно вмешалась Келли. — Пожалуйста.

Женщина повернулась в ее сторону.

— Не беспокойся, моя дорогая. Вы не можете причинить мне вред. Больше не можете. Не хотите взглянуть на моего малыша? Я думала, что потеряла его. Раньше со мной такое часто случалось. Как ужасно смотреть на мертвых младенцев. Акушерки не хотели, чтобы я их видела, а я все равно смотрела. Такие красивые, бедные мои детки. Но жизнь была ко мне несправедлива.