Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Любимое, ценимое, желанное и вечное.

Плот подошел к повороту ручья, и нависшие над водой ивы окончательно скрыли его из вида. Звонкие голоса мальчишек растаяли в воздухе. Сиринга опустила руку.

— Я еще навещу тебя, старший брат, — сказала она, глядя на быстрый поток. — Стану навещать снова и снова, каждый раз, когда буду возвращаться. Я постараюсь, чтобы ты ждал наших встреч и моих новых историй. Я дам тебе повод надеяться. Обещаю.

В своей комнате она окинула взглядом едва различимый в сумерках далекий пейзаж. Осветительная трубка уменьшила мощность и теперь сияла лунным светом, будто приглушенным первыми ночными тучками.

Сиринга закрыла свои мысли для всех остальных эденистов, для пролетающих поблизости космоястребов и для разума биотопа. Осталась только связь с «Эноной». Ее любимым существом, которое все поймет, потому что они составляют единое целое.

В хаосе горя и сомнений зародилось призрачное желание, чтобы адамисты оказались правы и чтобы Бог, загробная жизнь и души существовали на самом деле. Тогда Тетис не оказался бы потерян. По крайней мере не навсегда.

Это был тончайший лучик надежды.

Ее разума коснулись мысли «Эноны», полные сочувствия и утешения.

«Бог, если ты есть и если где-то сохранилась нетронутая душа моего брата, прошу, позаботься о нем. Ему будет так одиноко».

Более тысячи притоков питали ненасытную Джулиффу — целая сеть извилистых рек и ручьев, собиравших выпадающие дожди на площади в полтора миллиона квадратных километров. В течение двухсот девяноста пяти дней, составлявших год на Лалонде, они несли в главное русло свои воды, а вместе с ними огромное количество ила, гниющих растений и сломанных деревьев. Колоссальный поток набирал такую скорость и силу, что на протяжении последних пятисот километров приобретал консистенцию и цвет кофе с молоком. Вблизи от побережья река разливалась на семнадцать километров; общую же массу воды, текущей по руслу длиной в две тысячи километров, трудно было себе представить. В районе устья казалось, что одно море вливается в другое.

На последней сотне километров северного берега как будто и вовсе не существовало; на сто пятьдесят километров вглубь материка простирались сплошные болота. Местность, названная Топью Халтайна по имени члена первой отчаянной команды экологов, преодолевших всего несколько километров от ее края, оказалась негостеприимным царством камышей, водорослей и зубастых аналогов ящериц всех размеров. Пересечь ее не смог ни один человек; отчеты экологов ограничивались краткими заметками Халтайна и снимками со спутников. Дующий с севера ветер приносил по реке в Даррингхэм сильный запах гнили. Дли жителей города Топь Халтайна стала мифическим обиталищем несчастий и злых духов.

Зато южный берег Джулиффы поднимался над неспокойными мутными водами на двенадцать метров, и Даррингхэму, раскинувшемуся вдоль реки, не грозили самые сильные весенние разливы. Город, расположенный между водной артерией и космопортом, был ключом к колонизации всего речного бассейна.

Джулиффа предоставила Лалондской строительной компании превосходный естественный путь вглубь Амариска. При наличии притоков, уходящих в каждую долину в центре материка, не было необходимости прокладывать и поддерживать в порядке дорогие магистрали в джунглях. Изобилие древесины обеспечивало дешевый материал для корпусов речных судов, ставших самыми доступными и простейшими транспортными средствами. Вследствие этого судостроение было основной отраслью промышленности в столице, и скоро от успешной работы верфей стало зависеть благополучие четверти населения всего города.

ЛСК заключала контракты с капитанами, и те увозили вверх по реке прибывающих колонистов, а обратно доставляли излишки продукции с образовавшихся ферм, чтобы продать в городе. Ежедневно прибывали и отправлялись в путь несколько сотен судов. Порт с его причалами, складами, рыбными рынками и мастерскими постоянно рос, пока не раскинулся по всей длине города. Поэтому логично было устроить здесь и транзитные общежития для колонистов.

Лагерь переселенцев привел Джей Хилтон в полный восторг. Ничего подобного в своей жизни она еще не видела. Простая наклонная крыша из панелей эзистака длиной восемьдесят метров покоилась на каркасе из металлических стоек. Стен не было, и чиновник ЛСК объяснил это тем, что иначе внутри оказалось бы слишком жарко. Под крышей имелся бетонный пол и длинные ряды жестких деревянных коек. Первую ночь Джей провела в спальном мешке в самом центре лагеря вместе с остальными детьми Седьмой группы. Люди долго еще переговаривались между собой, с реки, плещущей в набережную, доносились непонятные звуки, и, чтобы заснуть, Джей потребовалась целая вечность. Да еще она никак не могла привыкнуть к влажности — с тех пор как они покинули космоплан, ее одежда ни разу окончательно не просохла.

Днем в лагере толпился народ, а проходы между койками оказались идеальным местом для догонялок и всяких игр. Жизнь под наклонным навесом была абсолютно беззаботной; для детей здесь не предусмотрели никаких занятий, и те развлекались, как им вздумается. На второй день Джей продолжила знакомство с остальными детьми Седьмой группы. Все утро они носились между койками, мешая взрослым, а после обеда отправились к реке посмотреть на лодки. Джей все нравилось. Портовый район выглядел как картинка из исторической программы, словно на этой планете сохранился кусочек земной средневековой жизни. Все было сделано из дерева, в том числе и суда, очень красивые, с огромными колесами и длинными металлическими трубами, выпускающими высокие столбы серого дыма.

Дважды в день небо затягивало тучами, и сплошной стеной обрушивался ливень. Дети спешили под защиту крыши и, будто зачарованные, смотрели, как за серой пеленой дождя скрывается река, а в вышине сверкают огромные молнии.

Джей никогда не думала, что дикая планета окажется настолько дикой. Но ее мать не проявляла беспокойства, и Джей не беспокоилась тоже. Ей никогда еще не было так интересно просто сидеть на одном месте и смотреть. Она с нетерпением ждала поездки на речном судне. Из космического корабля прямо на колесный пароход! Здорово!

И пища, которую им выдавали, оказалась непривычной. Местные фрукты имели довольно странные формы и немного пряный вкус, но здесь, по крайней мере, не было искусственного мяса, как в аркологии. После полдника, накрытого для детей в большой столовой в конце общежития, Джей вернулась к реке в надежде увидеть каких-нибудь местных животных. Из дидактической памяти, импринтированной ей перед вылетом с Земли консультационной группой помощи переселенцам, что располагалась на базе орбитальной башни, Джей особенно понравился веннал — нечто среднее между ящерицей и обезьяной. В смутных образах-миражах, клубящихся в голове, он казался довольно симпатичным. Джей втайне надеялась, что после прибытия на выделенный им участок ей удастся сделать из него домашнего любимца.