Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Предварительное обследование звездной системы показало два центра разумной жизни: Лалонд с поселениями людей и тиратка и Этру, молодой биотоп эденистов, движущийся по своей одинокой орбите над Муророй.

Как всегда в случае обнаружения жизни, в первую очередь ли-килф провел анализ необитаемых планет. Четыре внутренних мира: выжженный солнцем Калькотт и колоссальный Гатли с его необъятной смертоносной атмосферой, затем, минуя Лалонд, существо исследовало лишенный воздуха Плевис и заледеневший наподобие Марса Коум. Потом шли пять газовых гигантов: Мурора, Баллус, Ахиллея, Тол и далекий Пуцнк с его странной криохимией. Все они обладали собственными спутниками и индивидуальными условиями, требующими изучения. Классификация их состава и сред заняла у ли-килфа пятнадцать месяцев, а затем он устремился к Лалонду.

Поиски в джунглях продолжались восемь часов. На помощь пришло три четверти взрослого населения Абердейла. Гвина Лоуса обнаружили через пятнадцать минут после того, как Реннисон опустился за горизонт. Вернее, обнаружили б о льшую часть его тела.

Из-за того что его убил сейси, из-за того что веревки с рук и ног были сняты и кляп удален, из-за того что электромагнитная винтовка вместе с другим имуществом осталась при нем, все согласились, что это была естественная, хотя и ужасная, смерть.

Рыть могилу поручили привам.

«Удат» скользил над поверхностью невращающегося космопорта Транквиллити, словно подтягиваемый невидимым тросом. Под сине-красным корпусом проплывали соты глубоких причальных площадок, лучи прожекторов тускло поблескивали на сферических фюзеляжах кораблей адамистов. Через сенсоры черноястреба Мейер наблюдал, как корабль класса «клипер» диаметром пятьдесят пять метров поворачивает к поднявшейся ему навстречу платформе и его рулевые сопла выбрасывают оранжевые шары химического пламени. Он уже различал вездесущие пересекающиеся петли фиолетового и зеленого цвета — эмблему «Линии Васильковского» — на передней части судна. Корабль коснулся платформы, и поршневые защелки скользнули в гнезда, закрепляя его на причале. Разъемные кабели подсоединились к приемным отверстиям, связывая судно с системами охлаждения и жизнеобеспечения космопорта. Корабль свернул теплоотводящие панели, и платформа стала опускаться в док.

— Сколько хлопот только ради того, чтобы причалить, —заметил «Удат».

— Успокойся, ты можешь обидеть людей, —по-дружески упрекнул его Мейер.

— Хотелось бы, чтобы было больше таких кораблей, как я. Твоей расе пора перестать цепляться за прошлое. Этим механическим судам место в музее.

— Моей расе, вот как? Не забывай, что и в тебе имеются человеческие хромосомы.

— Ты в этом уверен?

— Кажется, упоминание об этом скрыто где-то в глубинах памяти. В космоястребах они точно есть.

— А, в них…

Мейер усмехнулся, уловив оттенок пренебрежения.

— Мне казалось, что космоястребы тебе нравятся.

— Некоторые из них ничего. Но они думают так же, как их капитаны.

— И что же тебе не по нраву в мыслях капитанов космоястребов?

— Они недолюбливают черноястребов. Считают, что от нас слишком много неприятностей.

— Мы это заслужили.

— Только в тех случаях, когда не хватает денег, —с легким упреком возразил «Удат».

— А если черноястребов будет больше, а кораблей адамистов меньше, денег станет не хватать постоянно. А мне еще зарплату надо выдавать.

— Хорошо хоть мы расквитались со ссудой, которую ты брал, чтобы купить меня.

— Да.

«И теперь надо накопить средства, позволяющие купить другой корабль, когда тебя не станет». Но Мейер не позволил этой мысли выйти за пределы сознания. Сейчас «Удату» пятьдесят семь; обычно черноястребы живут лет семьдесят или восемьдесят. Мейер пока не решил, захочет ли он приобрести другой корабль после «Удата». Но впереди еще четверть века совместного существования, а деньги теперь не проблема. Потратиться осталось только на подключение к системе жизнеобеспечения и выдать зарплату экипажу из четырех человек. Не то что в первые двадцать лет. Вот тогда приходилось крутиться. К счастью, энергия, заключенная в асимметричном каплеобразном корпусе «Удата», давала ему неимоверную быстроходность и маневренность. Иногда это весьма пригождалось. Некоторые тайные миссии были чрезвычайно рискованными. Не все его коллеги вернулись после тех заданий.

— Мне все же хотелось бы поговорить с себе подобными, —сказал «Удат».

— Ты разговариваешь с Транквиллити?

— Да, конечно. Мы с ним добрые друзья.

— И о чем вы беседуете?

— Я показываю места, где мы побывали. А он позволяет заглянуть внутрь и посмотреть, что вытворяют люди.

— В самом деле?

— Да, и это интересно. Транквиллити говорит, что этот Джошуа Кальверт, который нас нанял, тот еще рецидивист.

— Транквиллити абсолютно прав. Именно поэтому Джошуа мне так нравится. Он напоминает мне меня в молодости.

— Нет. Ты никогда не был настолько плохим.

Нос «Удата» чуть-чуть повернул, и корабль изящно проскользнул между двумя основными потоками движения, переполненными танкерами с гелием-3 и служебным транспортом. В этой секции гигантского диска космопорта посадочные ячейки были крупнее, и здесь проводился ремонт и техническое обслуживание космических кораблей. Занято было не больше половины площадок.

Огромный черноястреб остановился точно над причалом МВ 0–330, а потом медленно повернулся вокруг продольной оси, чтобы верхняя часть корпуса оказалась выше края площадки. В отличие от космоястребов, где нижний грузовой отсек располагался отдельно от жилого тороида, на «Удате» все механические секции находились в подковообразном отсеке, охватывающем верхнюю выпуклость. Впереди была рубка и жилые каюты экипажа, оба крыла отводились под грузовые камеры, а ионный флаер хранился в небольшом ангаре по левому борту.

В рубку вошла Черри Барнс. На «Удате» она отвечала за грузы, а по совместительству была системным специалистом широкого профиля. Сорок пять лет, кожа светло-кофейного цвета, широкоскулое лицо, частенько с задумчиво надутыми губами. С Мейером она работала три года.

Она датавизировала в процессорный блок несколько команд и получила изображения с электронных сенсоров, установленных на корпусе корабля. Трехмерная картинка, появившаяся в голове, показывала «Удат», неподвижно зависший в тридцати метрах над ремонтным доком.