Филип Фармер - Ночные кошмары

К рассвету Зу-Вендис подошли ближе.

Все мы, за исключением неутомимого герцога, быстро уставали. До перевала было всего полмили, и как только мы его преодолеем, сказал герцог, мы будем в безопасности. Дикари позади нас, однако, начали пускать стрелы в нашу сторону.

— Мы все равно не сможем преодолеть перевал! — заметил я, обращаясь к Холмсу. — У нас нет одежды, чтобы удержать пчел подальше от нас! Если стрелы не убьют нас, то пчелиные укусы прикончат без сомнения!

Впереди, там, где холмы внезапно расступались, образуя выход на тропу, воздух наполнился громким жужжанием. Пятьдесят тысяч крошечных, но смертоносных насекомых кружились в густом облаке, готовясь отправиться в море цветов, где хранился драгоценный нектар.

Мы остановились, чтобы перевести дух и обдумать ситуацию.

— Мы не можем вернуться назад и не можем идти вперед! — сказал я. — Что же нам делать?

— Я прошел через перевал и все еще жив! — воскликнул герцог. Это, как мне показалось, было оптимистичное замечание, но нам оно ничем помочь не могло. Однако Грейсток был человеком практичным. Он указал на соседний холм, у подножия которого располагался карьер белой глины, из которой Зу-Вендис делали свои прекрасные горшки и блюда.

— Натрите себя глиной! — приказал он. — Она должно стать чем-то вроде щита!

И он поспешил последовать собственному совету.

Я заколебался. Тем временем герцог снял набедренную повязку и прыгнул в ручей, протекавший неподалеку. Затем он зачерпнул руками немного глины, смешал ее с водой и размазал по всему телу. Холмс снял с себя одежду, прежде чем обмазаться глиной. Немцы готовились сделать то же самое, в то время как прекрасная Найлепта стояла покинутая всеми. Я сделал единственное, что мог сделать джентльмен. Я подошел к ней и снял с нее плащ, под которым она ничего не носила. Я сказал ей на своем корявом Зу-Вендисе, что готов пожертвовать собой ради нее. Хотя пчелы, встревоженные, теперь двигались к нам огромным облаком, я должен был убедиться, что размазал всю глину по ней, прежде чем позаботиться о себе.

— Я знаю более легкий способ спастись от пчел, — сказала Найлепта. — Давай я сбегаю в деревню.

— Бедная обманутая девочка! — вздохнул я. — Вы не знаете, что для вас лучше! Поверьте мне, и я благополучно доставлю вас в Англию, на родину ваших предков. А потом…

У меня не было возможности пообещать жениться на ней. Холмс и немцы вскрикнули, заставив меня поднять глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Грейсток без сознания упал на землю. Стрела попала ему в голову, и, хотя она нанесла скользящий удар, она вырубил его и оставил большую неприятную рану.

И тогда я решил, что все кончено. Позади нас выла орда дикарей, их стрелы, копья и топоры летели по воздуху прямо в нас. Впереди был рой гигантских пчел. Причем облако было таким плотным, что я едва мог разглядеть холмы позади них. Жужжание было оглушительным. Единственный человек, который был достаточно силен и достаточно мудр, чтобы вытащить нас из джунглей, был временно выведен из строя. Если пчелы нападут, он даже не очнется. Да и все мы погибнем.

И тогда Холмс крикнул мне:

— Не пытайтесь «спасать» эту женщину, Ватсон! Идите сюда, скорее, и помогите мне!

— Сейчас не время предаваться ревности, Холмс, — пробормотал я, но тем не менее подчинился.

— Я уже обмазался глиной! — сказал Холмс. — А теперь ты намажешь на меня эту превосходную черную грязь! Маж полосами, таким образом чередуя белое и черное!

— Вы сошли с ума, Холмс?

— Нет времени на разговоры, — сказал Холмс. — Пчелы почти настигли нас! Их укусы смертельны, смертельны, Ватсон! Быстрее, грязь!

Через минуту передо мной стоял полосатый, как зебра, Холмс. Он подбежал к груде одежды и достал из кармана пиджака большое увеличительное стекло, которое было его верным спутником все эти годы. А потом он сделал нечто такое, что заставило меня закричать в полном отчаянии. Он побежал прямо к смертоносному жужжащему облаку.

— Постойте! — крикнул я ему вслед, пытаясь оттащить его от пчел. Было слишком поздно уводить его от быстро приближающихся насекомых. Я понял, что умру вместе с ним ужасной смертью. Тем не менее я буду с ним. Мы были товарищами слишком много лет, чтобы я мог хотя бы на секунду подумать о том, чтобы бросить его.

Услышав мой голос, он обернулся и крикнул:

— Вернись! Отведите остальных в сторону! Уберите Грейстока с их пути! Я знаю, что делаю! Убирайся отсюда! Я приказываю вам, Ватсон!

Наше многолетнее общения научило меня повиноваться Холмсу, когда он «говорит» таким тоном. Я слишком долго подчинялась его приказам, чтобы ослушаться его приказа сейчас. Я бросился к остальным. Но я плакал, уверенный, что Холмс спятил, а если у него и есть план, то он провалится. Я попросил Райха помочь мне перетащить бесчувственного, истекающего кровью Грейстока в ручей, и я приказал фон Борку и Найлепте нырнуть в поток. Глиняное покрытие, я был убежден, недостаточная защита. Мы могли нырнуть в воду, когда над нами пролетали пчелы. Ручей был всего в несколько дюймов глубиной, но, возможно, вода, текущая по нашим телам, отпугнет насекомых.

Лежа в ручье и придерживая голову Грейстока, чтобы он не утонул, я наблюдал за Холмсом.

Он действительно сошел с ума. Он танцевал круг за кругом, время от времени останавливаясь, чтобы наклониться и пошевелить ягодицами самым недостойным образом. Затем он поднимал увеличительное стекло так, чтобы солнечный свет падал через него на Зу-Венди. Туземцы, в свою очередь, остановились и уставились на Холмса с открытыми ртами.

— Что вы делаете? — крикнул я, обращаясь к своему другу.

Но Холмс лишь сердито покачал головой, давая мне понять, чтобы я молчал. В этот момент я осознал, что он сам издает громкий жужжащий звук. Его голос почти тонул в более громком шуме роя, но я был достаточно близко, чтобы расслышать его голос.

Снова и снова Холмс кружился, пританцовывал, останавливался, выставляя свои извивающиеся ягодицы дикарям зу-вендис и позволяя солнцу проходить сквозь увеличительное стекло под определенным углом. Его действия, казалось, озадачили не только людей, но и пчел. Рой прекратил свое движение вперед и теперь висел в воздухе, словно нацелившись на Холмса.

Внезапно, когда Холмс на мгновение прекратил свой непристойный танец в седьмой раз, рой полетел вперед. Я вскрикнул, ожидая увидеть, как пчелы облепят его. Но рой разделился надвое, оставив островок. А потом они все исчезли, и зу-вендис бросились прочь, крича. Их тела стали черными и пушистыми, покрытыми пчелиным покровом. Некоторые из них падали, начиная кататься взад и вперед, крича, отбиваясь от насекомых, а затем становились неподвижными и безмолвными.