Филип Фармер - Ночные кошмары

— Нет, — возразил Грейсток. — Они были среди дюжины тех, кто спаслись. Судя по всему, они либо не смогли тогда выбраться из долины, либо решили остаться там. В конце концов, Найлепта, жена Кертиса, была королевой и не хотела оставлять своих людей, хотя их осталось немного. Два англичанина осели, научили людей пользоваться луком, среди прочего, и умерли здесь. Они были похоронены в горах.

— Какая печальная история! — вздохнул я.

— Все люди рано или поздно умирают, — ответил Грейсток, словно сообщив нам великую истину. Возможно, так оно и было.

Потом Грейсток посмотрел на храм внизу и сказал:

— Эта женщина, на которую вы оба смотрели с не совсем научной отстраненностью… Ее тоже зовут Найлепта, она внучка и Гуда, и Кертиса.

— БОЖЕ МОЙ! — ВОСКЛИКНУЛ я. — Британская женщина разгуливает нагишом перед этими дикарями!

Грейсток пожал плечами и сказал:

— Это их обычай.

— Мы должны спасти ее и вернуть в дом предков! — воскликнул я.

— Успокойтесь, Ватсон, а то вся стая будет жаждать нашей крови, — прорычал Холмс. — Похоже, эта красавица вполне довольна своей участью. А может быть, — добавил он, пристально глядя на меня, — вы опять влюбились?

Он произнес это так, словно великая страсть была открытой уборной. Покраснев, я пробормотал:

— Должен признать, что есть определенное чувство…

— Ну, прекрасный пол — это по вашей части, — вздохнул Холмс. — Но в самом деле, Ватсон, в вашем-то возрасте!

— У американцев есть пословица, — сказал я. — Чем старше самец, тем крепче (рог) [19] Скобки принадлежат редактору, что указывает на другой отрывок, вычеркнутый Ватсоном. .

— Успокойтесь, вы оба, — фыркнул герцог. — Я позволил Зу-Вендис захватить вас, потому что знал, что вы какое-то время будете в безопасности. Мне пришлось отправиться в глубь страны, чтобы проверить слух о том, что белая женщина находится в плену у племени чернокожих. Хотя я уверен, что моя жена мертва, все же всегда есть надежда. Господин Холмс предположил, что немцы могли сыграть со мной злую шутку, подменив обуглившееся тело телом местной девушки. Это приходило мне в голову и раньше. То, что я ношу только набедренную повязку, не означает, что я туп как пень [20] Очевидно, Ватсон забыл описать часть комментариев Холмса. Но несомненно, он вставил бы нужный отрывок в нужное место в окончательном варианте. .

Я нашел белую девушку, англичанку, но она не была моей женой.

— Боже мой! — выдохнул я. — Где же она? Вы что, спрятали ее где-то неподалеку?

— Она все еще с султаном племени, — скривившись, пояснил Грейсток. — Я приложил много усилий, чтобы спасти ее, мне пришлось убить дюжину туземцев, чтобы добраться до нее, и дюжину на обратном пути. А потом она сказала мне, что совершенно счастлива с султаном и не буду ли я так любезен вернуть ее. Я сказал ей, чтобы она сама отыскала дорогу назад. Я ненавижу насилие, которого можно избежать. Если бы только она предупредила меня заранее… Что ж, ныне все кончено.

Я ничего не ответил. Я счел нескромным указать на то, что эта женщина не могла сказать ему о своих чувствах, пока Грейсток не добрался до нее. И я сомневался, что у нее была возможность до того высказать свое несогласие.

— Я гнал немцев сюда, потому что ожидал, что их, как и вас, подберут цу-венды. Завтра вечером все четверо заключенных будут принесены в жертву на алтаре храма. Я вернулся час назад, чтобы забрать вас.

— И временим у нас осталось не так уж много, не так ли? — спросил Холмс.

— Вы хотите оставить здесь фон Борка и Райха? — в свою очередь поинтересовался я. — Хотите, чтобы их зарезали, как овец? А как насчет женщины, Найлепты? Что же это за жизнь — быть заключенным от рождения до смерти в этом доме, лишенным любви и общения, и убивать несчастных пленников?

— Да, — протянул Холмс. — Неприятная ситуация… Райх — очень порядочный человек, и с ним следует обращаться как с военнопленным. Я бы не возражал, если бы фон Борк умер, но только он знает, где находятся нужные нам бумаги. От этих бумаг зависит судьба Британии и ее союзников. Что же касается этой женщины, то она из хорошей британской семьи, и мне кажется позорным оставлять ее здесь влачить это убогое существование.

— Лучше будет, если она уедет в Лондон и станет жить там в нищете? — спросил Грейсток.

— Я позабочусь, чтобы этого не случилось, — заверил я. — Ваша светлость, вы можете получить обратно мой гонорар, если возьмете с собой эту женщину.

— Не могу отказать человеку, который любит женщину больше, чем деньги. А гонорар можешь оставить себе.

НЕЗАДОЛГО ДО РАССВЕТА в нашу хижину вошел Грейсток. Немцы тоже ждали его, так как мы рассказали им, чего ожидать, если они не уйдут с нами. Герцог жестом призвал всех к молчанию, что, как мне показалось, было излишне, и мы последовали за ним на улицу. Два охранника, связанные и с кляпами во рту, лежали у двери. Рядом с ними стояла Найлепта, тоже с кляпом во рту, со связанными перед собой руками и веревкой, стреноживающей ее. Ее великолепное тело было скрыто под плащом. Герцог жестом подозвал нас, взял женщину под руку, и мы молча пошли через деревню. Нашей ближайшей целью был пляж, где мы собирались украсть две лодки. Мы хотели уплыть к подножию утеса, на вершине которого была бамбуковая стрела, и потом подняться по веревкам. Когда мы оказались бы наверху, наш спаситель перерезал бы веревки, чтобы нас никто не преследовал.

Только вот наши планы рухнули почти сразу. Подойдя к берегу, мы увидели факелы, вспыхивающие на воде. Вскоре, наблюдая из-за хижины, мы увидели рыбаков, гребущих на веслах со своим уловом ночной рыбы. В хижине, возле которой мы сидели на корточках, кто-то зашевелился, и не успели мы отойти, как оттуда, зевая и потягиваясь, вышла женщина. Должно быть, она ждала мужа-рыбака. Как бы то ни было, она нас удивила.

Герцог быстро двинулся к ней, но слишком поздно. Она громко закричала и, хотя почти сразу же умолкла, разбудила всю деревню.

Нет нужды вдаваться в подробности долгого и изнурительного бегства через деревню. Грейсток ловко наносил удары направо, и налево и мужчины и женщины падали перед ним, как филистимляне перед Самсоном. Мы были вооружены короткими мечами, которые Грейсток украл из оружейной комнаты, и поэтому оказали нашему спасителю посильную помощь. Но к тому времени, как мы покинули деревню и добрались до полей, мы с Холмсом уже тяжело дышали.

— Вы двое помогите женщине, пусть она идет между вами, — приказал герцог немцам. Прежде чем мы успели возразить, хотя что толку было бы от этого, я не знаю, нас подхватили под руки и унесли прочь. Несмотря на всю тяжесть ноши, Грейсток бежал очень быстро. Земля была всего лишь в футе от моего лица, и я болтался, как тряпичная кукла в могучих руках гиганта. Примерно через милю герцог остановился и отпустил нас. Он сделал это, просто бросив нас на землю. Мое лицо ударилось о землю одновременно с коленями. Мне было немного больно, но я счел, что не время жаловаться. Холмс, однако, продемонстрировал знание бранных слов, которое привело бы в восторг портового рабочего. Грейсток проигнорировал слова моего друга, приказав нам двигаться дальше. Далеко позади мы видели факелы наших преследователей и слышали их крики.