Филип Фармер - Ночные кошмары

Рэд не знал, что вызывает вырождение. ДДТ, искусственные удобрения и обилие сахара? Мы есть то, что мы едим, включая в себя мысли. Желудок — тень разума, и он стремится туда, куда стремится разум.

Ни от Сократа, ни от Канта вы бы ничего подобного не услышали. Они были мыслителями; современные философы были вонючками.

— Эй, Рэд, что тебе снится? — поинтересовался Ринго.

— Сократ, — ответил Рэд.

— Ты имеешь в виду того грека, который готовил сандвичи для подводной лодки капитана Немо? Да, ныне фастфуд уже не тот, что раньше. И что твой Сократ об этом думает, черт возьми?

— Именно об этом я и размышлял.

— Лучше перестань думать и приведи свою задницу в порядок, — посоветовал Ринго. — Сегодня явится инспектор… Слушай, а что вообще Эрни делает? Должно быть, тоже дурачится. Нигде не вижу его шланга.

Рэд оглядел туннель. На протяжении ста ярдов тот шел прямо, а затем сворачивал. И что там за поворотом? На углу горел тусклый фонарь, как светлячок в жару. Он исходил от лампы в шлеме Эрни Маццео. Его шлем был похож на шахтерский, хотя Эрни не копал уголь. Эрни ничего не выкапывал, вот почему он охотно спускался сюда. Ему было все равно, где находиться: здесь или наверху. А сейчас он, похоже уснул, прислонившись к стене туннеля.

— Может, стоит его разбудить, — сказал Рэд. — Инспектор уволит его, если застанет спящим.

Лампа Рэда освещала воду, поэтому он первым заметил почти черную жидкость в темно-коричневом потоке. Она напоминала осьминога, попавшего под паровой каток.

— Что это? — спросил он.

— Если бы я не знал Эрни так хорошо, я бы сказал, что это кровь, — отозвался Ринго.

И тут мимо проплыла голова Эрни. Его рот был широко открыт, и зубы блестели в луче каски, оставшейся на углу. Среди них блестело достаточно золотых зубов… Да, тут было за что прикончить Эрни.

СНАЧАЛА ПРИЕХАЛА ПОЛИЦИЯ, потом «скорая», потом появился инспектор Блик. Детективы допросили Мак-Кьюна и Рингголда, сделали снимки, замеры и сложили фрагменты тела Эрни в кучу. Среди них были голова, отрубленные руки и ноги и сердце. Гениталии отсутствовали. Они могли быть брошены в канализацию и проплыть незамеченными. Никто их не высматривал. Ричи Вашингтон и Абдул И, убитые много раньше, тоже были разрезаны на части, а их головы и конечности нашли. Но гениталий у них не было. Теория состояла в том, что убийца забрал их с собой. Никто не знал, зачем он это сделал, но продажа горных устриц в ресторанах упала почти до нуля.

— Вам двоим придется отправиться в участок, — сказал лейтенант Холлот, обращаясь к Рэду и Ринго.

— Не волнуйтесь, ребята, — успокоил их Блик густым, как мед, голосом. — Я позабочусь, чтобы вам наняли адвоката и внесли залог. Я забочусь о людях, находящихся на госслужбе.

Он приобнял Рэда, а потом и Ринго, чтобы показать, что у него нет фаворитов.

— Вы не арестованы, — добавил Холлот. — Я просто хочу, чтобы вы дали исчерпывающие показания.

— Возьми выходной, когда закончишь с ними, — посоветовал Блик. — Боже! Что за чудовище здесь разгуливает? Почему он пристает к рабочим канализации? Ричи в прошлом месяце, Абдул в позапрошлом. Что он имеет против вас, ребята? Нас, я имею в виду. Или это заговор какой-то подпольной организации? Они пытаются вывести из строя канализацию, чтобы город заболел?

Блик выглядел таким же расстроенным, как и Рэд. Инспектор был крупным мужчиной, на голову выше Рэда, на локоть шире в плечах и почти такой же уродливый. Зеркало лопалось каждое утро, но это его, похоже, не беспокоило, так же как и Рэда. У инспектора была жена, китайская иммигрантка с Тайваня, которую не смущало уродство супруга. Все белые мужчины выглядели для нее одинаково.

Блик приобнял Рэда и сказал:

— Крепись, старина!

Ринго усмехнулся, когда они с Рэдом ушли, оставив вонючие коридоры.

— Этот сладкоголосый инспектор так любит тебя, потому что по сравнению с ним ты — задница бородавочника, а он на твоем фоне — павлин.

Рэд ничего не сказал. Им пришлось отойти в сторону, пока санитары уносили Эрни под простыней на носилках. Кровь растекалась по тоннелю, как будто искала новый дом.

— Пожалуй, я пойду, — объявил Ринго. — Черт возьми, мы даже не получим надбавки за этот кошмар!

Следующие два часа Рэд почти ничего не говорил, разве что отвечал на вопросы детективов. Было очевидно, что те считали его и Ринго виновными, но это Рэда не беспокоило. По их словам, все были виновны, в том числе и судьи. К тому времени, как они закончили допрос, они даже друг на друга смотрели с подозрением.

Однако сами по себе допросы длились недолго. Красные лица полицейских быстро позеленели от подземных запахов, и они, пошатываясь, один за другим убрались из туннелей. Рэд наконец сообразил, что это потому, что они с Ринго сильно подняли уровень воды.

«Странно», — подумал он. Их не смущает здешняя моральная атмосфера. На самом деле большинство из них кажутся такими толстыми. Потом он подумал о канализационных крысах и о том, какие жирные эти твари.

БЫЛО ДАЛЕКО ЗА полдень, когда они вылезли из-под земли. Свет был такой же, как и каждый день в Голден-Гейт-сити в безоблачный день. Яркий свет придавал суровость реальности, но делал здания и людей нереальными. Как будто изумрудный город страны Оз побелек. А может, в этот раз мир рисовал ученик художника. Или друзья Тома Сойера.

Ринго закурил.

Ринго был невысокого роста, с очень круглыми головой, телом и ногами. Это, в сочетании с его блестящей черной кожей, делало его похожим на бомбу анархиста, которая была готова взорваться. Фитилем служила сигарета.

— Давай поедим, — предложил Ринго.

— Боже мой, это после того, что случилось с Эрни! — воскликнул Рэд. Он хотел только пойти в свою комнату, где на самом деле ничего такого-этакого не было. Но это было лучше, чем идти куда-либо еще. Рэд пошел в душ, не снимая комбинезона и ботинок, и долго стирал одежду. Потом он умывался. Затем он открыл холодную банку пива — пиво тоже было холодным, и включил духовку на минимум, уложил в духовку мокрую одежду, но оставил дверцу открытой. Запах чистоты распространится по его комнате и ванной. Это было бы как прощение от священника после долгой, тяжелой исповеди. Раскаяние. Впрочем, он не выпендривался. Он с самого начала знал, что снова согрешит и на следующий день спустится в канализацию. «Топь отчаяния, — подумал он. — Уныние было грехом, но в туннелях специфический запах заглушал все остальные». Более того, здесь, наверху, он впадал в еще большее уныние, потому что ему приходилось терпеть такое дерьмо. Он уходил вниз к дерьму, только там оно было безликим.

Потом он снова примет душ и будет ходить голым, проходя мимо зеркала дюжину раз и избегая смотреть в него. Когда он забывался и заглядывал в него, он всегда показывал своему отражению указательный палец. Отражение тоже показывало ему палец, но никогда не делало это первым. Оно пыталось, но Рэд обладал самым быстрым пальцем на Западе…