Макс Мах - Ее превосходительство адмирал Браге [СИ]

- Нас слушают, - сказал он, наконец.

- Я сказала что-то не то?

- Да, нет, все правильно. Взлетаешь сразу за мной!

- Есть, взлетать за тобой.

Взлет прошел штатно. "Девятка ММ" - машина мощная и довольно тяжелая, но явно заточенная под палубную авиацию. Разбег, как и предупреждал Виктор, оказался коротким, а отрыв резким и почти автоматическим, что для подобного класса машин являлось большой редкостью. Максимум двести метров разбега, никак не больше. Как раз подойдет для "Архангельска", у которого взлетная палуба имеет в длину двести тридцать метров. Впрочем, посадка не взлет, все равно придется цеплять тормозным гаком трос аэрофинишёра. Иначе вылетишь с палубы, никто не поймает!

- Ну, ты и даешь! - восхитился в эфире лейтенант, верно, видевший ее взлет.

- Вопрос, кому? - снова заелась Ара, которой смертельно надоело оставаться одной, наедине со своей невинностью. И хотелось любви и понимания, с тем же Виктором, например. Почему бы нет?

- Нас слушают, - напомнил Виктор.

- Пусть слушают, - откликнулась Ара. - Извини! Критические дни, вот характер и прет!

На самом деле, до месячных оставалось еще дней шесть, но сослаться на разрешенное законом женское нездоровье показалось хорошей идей. Подумалось, что прокатит, и, по-видимому, так и случилось. Виктор заткнулся, и после этого говорили во время полета только по делу.

Между тем лететь было далеко и долго. Почти 1200 километров, а крейсерская скорость "Девятки" в эшелоне 3000 метров, который им выделили для перегона, всего 450 км/ч. Так что, тащиться, как минимум, два с половиной часа, но Ара даже заскучать не успела, такое это было запредельное удовольствие - пилотировать морской ударный истребитель. Она, и вообще-то, любила летать, - причем, на всем подряд, лишь бы можно было поднять это нечто в воздух, - но пилотировать такую машину, как "Коч-9ММ", новую, сильную, способную совершить перелет едва ли не через всю страну, - это, вообще, уже нечто ни с чем не сравнимое. Полный улет, короче, как говорили у них в гимназии девочки старших классов. К тому же, пейзаж. Над головой голубое в синь небо, а под крылом то города и веси, то поля и леса, а еще реки и озера. Зелень всех оттенков, темные лоскутья пашни и сверкающая под солнцем водяная гладь. И чем дальше на север, тем более дикие места. Прошли над краем Ладожского моря, пересекли Онежское, и вот она - девственная красота таежных массивов. Темнохвойные леса - это вам не лиственный лес. Совсем другие краски, да и характер леса иной.

В общем, Ара оглянуться не успела, а их уже вызывает диспетчер Архангельской зоны ПВО. Ну, эти-то быстро разобрались, а вот с "башней" авианосца возникли трудности. Дежурный офицер не знал о том, что к ним - сегодня, сейчас, - должны перегнать два новых истребителя. Хорошо хоть у них с Виктором имелся приличный запас хода, смогли продержаться в воздухе лишних четверть часа, пока там, на "Архангельске", разыскивали начальство, имеющее право выдать разрешение на посадку. В конечном итоге, нашли, но перспектива садиться на воду, - а больше в этом медвежьем углу садиться было попросту некуда, - сильно испортила Аре настроение, и это было первое, но, увы, не последнее огорчение постигшее ее в тот день.

Вторым на очереди стал разнос, устроенный ей и Виктору командиром корабля капитаном 1-го ранга Погадаевым. Павел Евгеньевич пришел в дикое бешенство, когда осознал, что, во-первых, на практику к нему прислали девку, и, во-вторых, что эта "мокрощелка" - цитата, - сажала на вверенный его командованию авианосец тяжелую экспериментальную машину. А ведь могла бы сопля грабануться, и что тогда? Бабу не жаль - расходный материал, но она ж зассыха бронепалубу могла повредить. И так минут двадцать подряд и все при свидетелях. Ара таких обормотов прежде уже встречала, но все как-то "по касательной". В открытый конфликт никогда не вступала, а тут, как кур в ощип, сразу и по полной программе. И озверела она не из-за того, что каперанг через каждое второе слово сыпал матом, - на Флоте без мата никуда, - и даже не из-за того, что он испугался за свой корабль. В конце концов, курсант Академии - это еще никак не полноценный пилот. Ара рассвирепела из-за того откровенно пренебрежительного отношения к женщинам, которое неприкрыто звучало в гневных филиппиках Погадаева. Поэтому на каком-то этапе разноса, она шагнула навстречу каперангу и бросила руку к виску:

- Курсант Бекетова! Господин капитан 1-го ранга, разрешите обратиться по личному вопросу!

- Что? - обалдело уставился на нее "сбитый с мысли" каперанг.

- По личному вопросу, - объяснила Ара и, сделав в это время три быстрых шага, приблизилась к хаму практически вплотную.

- Не хочу позорить вас при свидетелях, - тихо сказала она Погадаеву, - но не могу не задать вам вопрос. Все вами сказанное в адрес "ссыкух" относится так же и к адмиралу Браге-Рощиной?

- А? - не врубился сходу разгневанный каперанг. - Что?

- А то, что Елизавета Аркадиевна - моя крестная мать. Хотите, чтобы я передала ей ваш монолог дословно или все-таки смягчить некоторые формулировки?

Видит бог, Ара ни разу в жизни не козырнула ни фамилией отца, ни близким знакомством с адмиралом Браге и многими другими адмиралами и генералами, запросто бывавшими в доме Авенира Кокорева. Но сейчас она попросту озверела от солдафонского хамства, продемонстрированного самодуром, командовавшим авианосцем, первым капитаном которого была именно женщина - капитан 1-го ранга Браге.

- Браге? - дошло наконец до мужчины. - Браге она...

- Она женщина и командовала этим авианосцем в бою, - напомнила ему Ара. - Так что, мне нажаловаться тете Лизе или спустим на тормозах?

- Лучше на тормозах, - тихо ответил каперанг после секундной паузы.

- Ну, и ладно, тогда, - закрыла тему Ара и добавила уже громче, для всех присутствовавших:

- Благодарю вас, господин капитан 1-го ранга!

С этими словами она по-уставному повернулась через левое плечо и вернулась к Виктору.

- Значит, так, - скомандовал успевший взять себя в руки Погадаев, - вы, курсант приступаете к тренировочным полетам завтра с утра. Ответственным за вашу практику назначаю лейтенанта Мальцева. А вам, господин лейтенант, мы сегодня же организуем оказию до Плесецка... у нас туда как раз летит связной самолет...

И это было третье огорчение, выпавшее Аре в тот день. Виктор улетал, и объясниться с ним они тогда так и не успели.

5. Каргополь, испытательный полигон Флота "Воронье поле", октябрь 1952

В тот день Виктор испытывал новый ударный истребитель "Бэ-47" - "Байда". Машины этого типа - тип тяжелого двухмоторного штурмовика, - на вооружение еще не поступали. Решался вопрос, какой из трех прототипов "47-й", "32-й" или "50-й", пойдет в серию. "47-й" был неплох и, по итогам предварительных испытаний, набрал девяносто три очка из ста возможных, примерив на себя "майку лидера". Однако пятого октября цель полета была иной, испытывались реактивные бустеры для "Байды", которые, если бы их удалось довести до ума, подошли бы любому из трех прототипов. Быстрый взлет по тревоге мог оказаться для боевого самолета более, чем полезным качеством. Не менее важными могли стать дополнительные пятьдесят километров в час во время погони за быстроходной целью: фрегатом или эсминцем противника. "Байда" потому и была двухмоторной, что, "затачивалась" на охоту на крупного зверя и вооружалась, соответственно: трехствольным "гатлингом" калибра 37-мм, стрелявшим бронебойными и зажигательными снарядами. Но дела с бустерами шли плохо, и в тот пасмурный день на высоте около трех тысяч метров один из двух ускорителей попросту рванул во время включения. "Байде" сходу оторвало половину хвостового оперения и сильно повредило заднюю оконечность фюзеляжа и моторную гондолу на левом крыле. Самолет, впрочем, не упал, однако сажать его пришлось на вынужденную, на брюхо и на неподготовленную площадку. Приземление, как и следовало ожидать, получилось жестким, так что очнулся Виктор после этого только в госпитале в Каргополе, куда его вывезли с места аварии на геликоптере.