Даша Пац - Оттепель не наступит [litres]

Я недоверчиво смеряю его взглядом и про себя отмечаю, что такая напористость мне даже по душе. Он ставит на столик две тарелки с ароматными коричными булочками и одну подвигает ко мне. От неё пахнет так аппетитно, что я почти готова сдаться. Уже сто лет таких не ела. Хрисан ловит мой голодный взгляд и ухмыляется. Я снова заливаюсь краской.

– Меня зовут Юнона.

– А меня Хрисан, – весело говорит он и протягивает ладонь.

Я аккуратно жму горячую руку. Паренёк широко улыбается и показывает пальцем на булочки:

– Перекусим? Они очень вкусные!

– Спасибо тебе, – всё ещё смущенно говорю я, – но мне хватило бы и своей еды.

Хрисан машет рукой и изображает скуку:

– Да-да-да, я это уже слышал. Расслабься!

И принимается за еду. Я еще пару секунд завороженно смотрю на парня и окончательно решаюсь не стесняться. Мне становится немного совестливо за то, что я несколько минут назад злилась на Агату. Она ведь совсем не причём.

– Ты чем-то расстроена? – интересуется новый знакомый.

Я не перестаю удивляться такому упрямству и вру о настоящей причине своей злости:

– Ничего особенного. Получила плохие оценки.

Хрисан машет головой.

– Сочувствую. Но на твоём месте я бы вообще не переживал.

Вдруг он тянется через стол и дёргает меня за длинную косу.

– Эй! – вскакиваю и через секунду понимаю, что возмутилась слишком громко: все повернули головы на нас.

Хрисан делает смешную гримасу и говорит:

– Прости. Хотел убедиться, что волосы настоящие. Ни разу таких длинных не видел!

Я обхватываю руками косу, будто защищаясь, и осторожно сажусь обратно.

– Ещё раз так сделаешь – получишь в глаз.

На мою угрозу он лишь хохочет.

– Вот и познакомились. Проводить тебя домой после школы?

Я колеблюсь несколько секунд. А потом думаю: «Чем чёрт не шутит?». И соглашаюсь. Весь яд из сердца испарился. И тут Хрисан становится серьёзным и говорит:

– Просыпайся, Юнона. Нужно спасать сестру.

По ощущениям прошло несколько часов, прежде чем я очнулась. Стон боли вырвался из груди. По мне будто катком проехались. В голове стоял звон. Кажется, слух пропал. Я лежала на руле и боялась пошевелиться. Перед глазами яркими вспышками появлялось и пропадало пламя. Несколько секунд я пыталась вспомнить, сон это был или правда. Левая рука болела нестерпимо: похоже, перелом. Потихоньку отодвинулась от руля. Каждое движение давалось с трудом. Немного поморгав, я, наконец, стала нормально видеть. Рукавом правой руки обтёрла лоб. Дела плохи. Всё в крови. Я дотянулась до двери, открыла её и выпала на землю. Приземление неудачное. Я попыталась выругаться, но рот издал только странное бульканье. Кто-то позвал на помощь, а в следующее мгновение меня попытались поднять.

Теперь уже закричала я.

– Вот так. Давай просто положим тебя на спину, – сказал незнакомец.

Я не сопротивлялась. Если меня только-только спасают, значит, в отключке я была недолго. Левая кисть заныла от попытки пошевелить пальцами. Затем я набрала воздуха в лёгкие и спросила:

– Ты…видел пламя?

Мужчина оглянулся на место аварии и ответил:

– Нет, твой снегоход не горел, всё в порядке.

– Нет, не снегоход, – я запнулась.

Вдруг он не видел и счёл меня сумасшедшей? Если это мне не приснилось, дроны наверняка всё сняли. Надо мной, словно стая птиц, как раз кружило штук пять беспилотников.

Я попыталась сесть. Получилось со второго раза. Правый глаз тут же залило кровью. Пришлось прижать руку к брови. Мой взгляд зацепился за место аварии. Передняя часть снегохода превратилась в груду металла. Осколки лобового стекла лежали вокруг и поблёскивали на солнце. Рассудок возвращался в норму, а с ним – необъятная паника.

Спаситель, до этого момента стоявший ко мне спиной, увидел, что я уже сижу.

– Нет-нет! Тебе нельзя, ложись! – он попытался уложить меня обратно.

Изо всех сил постаралась его оттолкнуть, но ничего не вышло.

– Ты видел, куда они поехали?

– Куда поехал кто? – растерянно спросил незнакомец.

– Большой чёрный снегоход. Видел? – с надеждой спросила я.

Но тот только покачал головой.

– Тебе, должно быть, привиделось. Ты на огромной скорости влетела в фонарь. Но не беспокойся, скоро тебя отвезут в больницу.

Вдруг по венам начал течь страх. С оставшейся капелькой надежды я аккуратно ощупала карман, в котором точно лежал либерган с четырьмя патронами и мой старенький смартфон. Ни того, ни другого там не оказалось. По коже пробежал холодок. Надо выбираться. Бежать, пока есть силы. Я попыталась оттолкнуться от правой руки, которая болела гораздо меньше. Ничего не вышло. Незнакомец это снова заметил и излишне ласково сказал:

– Какая ты неугомонная! Лучше лежи, а то еще больше покалечишься.

Я попыталась вложить во взгляд всю ненависть.

– Кто ты такой?

Мужчина сделал вид, что не понял, о чём речь. Я решила повторить настойчивее:

– Хватит фарса. У меня в кармане был пистолет и телефон. Сейчас их нет. Мы находимся в центре, но кроме тебя на помощь никто не приходит. Где остальные?

Натужная улыбка, наконец, сошла с лица незнакомца. Он присел на корточки, и я смогла рассмотреть его лицо. Мужчина за сорок. Ничего особенного во внешности. Седина, проглядывающая сквозь капюшон.

– А ты быстро в себя пришла, – тихо сказал он. – Думал, не догадаешься.

– Где моя сестра?

– В безопасности, – сухо ответил мужчина, а затем чуть улыбнулся и ехидно добавил: – в отличие от тебя.

Я не успела отреагировать и что-либо сказать. В следующую минуту он нырнул за мою спину и стал душить. Сопротивляться сил не было.

Тьма снова меня поглотила.

Холодный стерильный воздух обжёг глотку. Пить хотелось нестерпимо. Было стойкое ощущение похмелья от карамели. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в абсолютно белой комнате без окон. Больничная палата. Рядом с койкой стояла медсестра и сосредоточенно набирала в шприц какой-то препарат.

– Воды, – сипло попросила я.

Девушка зыркнула на меня с неприкрытым отвращением, воткнула в руку иглу. Я ойкнула.

– Терпи, – процедила она.

Я повторила просьбу:

– Воды.

Медсестра снова глянула на меня, затем отчеканила:

– На тумбе слева стоит вода.

От злости я сжала кулаки и в тот же миг вскрикнула. Левая рука. Как я могла забыть. Попытка приподняться за водой была неудачной. Всё тело превратилось в нервное окончание и выло от боли.

Она цокнула, подошла к тумбе, налила воды и холодно сказала:

– Пей.

Я была не в том положении, чтобы грубить в ответ. Поэтому осторожно приподнялась и сделала глоток. Вода смягчила горло, и мне стало легче говорить: