Пол Андерсон - Робинзоны Вселенной (Сборник)

— Вы особенно не волнуйтесь, — начал он. — Сегодня еще только второй день Скоро мы овладеем ситуацией… Сегодня нам досталось на орехи, но в некотором смысле нам еще повезло. Мы поняли, что здесь ничто нельзя считать само самим разумеющимся. Ничто. Мы усвоили очень важный урок. И обошелся он нам всего лишь в несколько предметов, так сказать, роскоши и кое — какой кухонный инвентарь. Завтра, первым же делом, мы найдем практически неприступное место, а затем…

— От твоих слов нам стало значительно легче, — сухо прервала его Барбара. — Боюсь, урок обошелся нам куда дороже, чем ты думаешь. И я даже знаю, кто оплатил счет, — и она кивнула в сторону палатки, где сидел Том.

— Бедняга Том, — вздохнула Мэри. — Как вы думаете, с ним будет все в порядке?

— Ну, разумеется, — раздраженно воскликнул Авери. — Пострадала только его гордость. И все. Все рано и поздно оказываются в подобном положении. Правда, обычно это происходит рано, а не поздно…

— Похоже, Том испытывал это в течение последних пятнадцати лет с завидной регулярностью. Может, этот последний удар сработает по принципу «победить или умереть»… Но я бы не хотел гадать, как оно выйдет.

В этот момент, откинув полог, из палатки появился Том. В руке он держал бутылку из — под виски. Пустую.

— Дети мои, — басом сказал он. — Мне почему — то кажется, что вы поминали имя некоего Томаса Саттона, эсквайра, всуе… Можно присоединиться к вашему застолью?

— Рад, что ты смог прийти, — ответил Авери, решив, что беспечный ответ — самый безопасный.

— Есть хочешь? — спросила Мэри. — Отбивные просто великолепны.

Том яростно затряс головой.

— Ибо он питался медовой росой и пил молоко рая… Извините, друзья, но у меня для вас есть подарок.

Он снова скрылся в палатке. А через несколько секунд появился, держа в руках охапку цветных картинок.

Одну из них он протянул Авери.

— Держи вот эту, старина. Coitus exoticus. Как, черт возьми, они ухитрились встать в эту позу?

Авери решил остаться беспечным.

— Есть только два возможных ответа. Они это делают с помощью зеркал. Или же это результат пластической операции.

— Совсем неплохо, шкипер, — хмыкнул Том. — Подыграем старому дураку, так? Делаем вид, будто ничего не случилось, и все такое прочее…

Повернувшись к Барбаре, он сунул ей другую фотографию.

— Оцени — ка художественные достоинства этого экземпляра, красавица ты моя. Coitus suntheticus. Оружие, милая леди, здесь из первоклассного тика.

— Том, — спокойно отозвалась Барбара. — Что ты, черт возьми, хочешь нам доказать?

— Ага! — радостно воскликнул Том. — Прекрасный вопрос. Теперь я вижу, что сегодня здесь собралась взрослая и очень серьезная аудитория. Что я хочу доказать? И правда, что? Дорогая леди, мне нечего доказывать. Все fait accompli. Том, впавший в детство тип, наконец разоблачен. И вот перед вами стоит Томас Саттон, эсквайр. Стоит перед вами и что — то мычит, и страдает психиатрическим поносом.

— Том, дорогой, перестань, — заплакала Мэри. — Перестань, пожалуйста. Ты нам нужен… Очень нужен.

Рыдания наполовину заглушили ее слова. Но эффект получился поистине волшебный.

— Кажется мне, я слышу голос дамы, попавшей в беду, — начал Том и вдруг замолк.

Он растерянно заморгал, закачался, чуть не упав в костер, и с размаху уселся рядом с Мэри.

— Что ты сказала? Мэри, что ты сказала?

— Не надо так, — хлюпала Мэри. — Не мучай себя, пожалуйста… Мы не можем без тебя… Вы с Ричардом… Вы должны…

Том обнял Мэри за плечо. В этот миг он казался на удивление трезвым.

— Ты сказала: Том, дорогой… Это очень мило с твоей стороны, но совсем не обязательно. Это вовсе не должно что — либо значить. Мэри, ты должна это понимать. Это вовсе не должно что — либо значить. Но то, что ты можешь сказать: Том, дорогой… После того… Никто никогда раньше не говорил: Том, дорогой… Наверно, моя мать. И больше никто… Не плачь, Мэри. Мне нужно, чтобы во мне нуждались. Мне это было нужно много — много лет.

Авери хотелось провалиться сквозь землю. Барбаре тоже. Они присутствовали при чем — то слишком остром, слишком болезненном, слишком личном для такой большой компании. Но они ничего не могли поделать, не могли никуда уйти. Они могли только сидеть и слушать.

И вдруг Том схватил в охапку фотографии и картинки и с размаху швырнул в огонь.

— Жертва всесожжения богине бессильных гормонов! — закричал он. Прощание англичанина с бесстыдством!

Он захохотал и — чудо из чудес — его смех звучал действительно весело.

— Господи, сколько бы эта коллекция стоила на Нижней Четвертой улице!

— Ты подал нам всем пример, — заявила Мэри, вытирая заплаканные глаза. — Я при всех отказываюсь от шоколада и моей тряпичной куклы.

— Вы такие волевые, — захихикала Барбара. — Разбойники, вы куда сильнее меня. Можно мне еще хоть немного попользоваться моим костылем? Мне без виски никуда.

— Вы находитесь в штаб — квартире Лиги Борьбы за Моральную Чистоту, торжественно объявил Том. Он икнул. — Приказом герр капитана Ричарда, самого благородного из нас и не имеющего слабостей, вы впредь будете ограничиваться тремя порциями виски в день.

— Но ведь Авери тоже не без изъяна, — улыбнулась Барбара. — И его слабость — самая страшная из всех.

— И в чем же моя ахиллесова пята? — поднял бровь Авери.

— Воспоминания, — ответила Барбара, кладя руку ему на колено. Слишком много воспоминаний.

Авери подумал о Кристине. А потом подумал о смертельном холоде долгих лет после ее смерти. Может, Барбара и права. Может, бывают воспоминания, которые становятся пороком. Может, это как — то связано с пьедесталами и совершенством… и горькой, одинокой радостью сотворения образа слишком прекрасного, чтобы оказаться правдой. Он пытался быть честным… но что толку в честности, когда ищешь подходящий предлог для оправдания поражения. Может, Барбара более права, чем она думает.

— В общем, все детки Бога имеют свои недостатки, — непринужденно сказал он. — Похоже, нам придется некоторые из них превратить в достоинства… А единственные стоящие достоинства в этом мире те, что способствуют нашему выживанию.

Ночь прошла спокойно. Дежурили они по двое — сперва Барбара с Авери, потом Том и Мэри. И еще одно новшество, неожиданное, но всеми молчаливо одобренное. Спать они отправились тоже парами. Не любовники, нет. Даже не мужчина и женщина. Почти как усталые дети, в поисках утешения тесно прижимающиеся друг к другу.

Прецедент создали Том и Мэри. Авери сказал им, что они могут часика три соснуть, прежде чем настанет их черед заступать на дежурство.

— Жаль, — сказал Том, глядя на Мэри. — Мы только — только познакомились… Ну, ладно, это, наверно, может обождать и до завтра.