Владимир Грузда - Время Змея

Суббота 26 июля, 0:34

Рассказов не вполне помнил, сколько потратил на это времени и как оказался на восьмом этаже напротив знакомой двери. Приходилось постоянно быть начеку, внимательно отслеживать любое движение и избегать освещенных мест. Но сейчас он позволил себе расслабиться. Он дошел.

Прохоров встретил его хмурым взглядом. Судя по тому, как быстро и решительно участковый раскрыл дверь, и по тому, каким взбудораженным он выглядел, Сергей понял, что причина плохого настроения не в непрошенном ночном госте.

Привычным жестом участковый пригласил Сергея на кухню и протянул руку за его МУНом. Микроволновка взирала на мужчин призывно распахнутой дверцей. Когда заработала самодельная глушилка, Прохоров порывистым жестом указал на стул и сухо сказал:

— Рассказывай.

— Сергеич, я бы на боковую. Давай завтра…

— Мне звонила Катя, она чуть ли не в истерике. Говорит: МУН отключен, на Ладонник не отвечает, похитили, убили! Я пытаюсь с тобой связаться — та же история!

Рассказов посмотрел на Прохорова исподлобья и быстро отвел взгляд. Звонок участковому от Кати стоило ожидать. Пока он добирался до его дома, Ладонник звонил многократно. Как оценивать эту настойчивость не ясно. Так же, как и не ясно, какими словами о своих подозрениях рассказать Прохорову. Но юлить и придумывать не имело никакого смысла. Если у них завелся «крот», то это их общее дело. И разбираться им предстоит вместе.

Сергей тяжело опустился на стул. Прохоров уселся напротив, всем телом подавшись вперед в ожидании рассказа. Дознаватель неторопливо заговорил:

— Сергеич, у меня голова кругом от всего творящегося идет. Я уже не понимаю, где чужие, а где свои.

— Выкладывай, Сережа, чего там надумал?

— Насколько хорошо ты знаешь Катю? Екатерину Семенову?

Участковый откинулся на спинку стула и задумчиво пригладил усы.

— Вот оно в чем дело.

— Слишком она все хорошо знает. — поспешно добавил Рассказов.

— Работа у нее, Сережа, такая. Многих знает. Ко многим вхожа. Со многими информацией делится. Умница, девочка!

Рассказов почувствовал себя маленьким глупым сорванцом, в который раз набедокурившим и в который раз признающим свою вину. На душе стало противно. Сейчас при теплом свете лампы на кухне участкового все виделось совсем по-другому. И выводы делались совсем не те. Злобные волки, трусливо поджав хвосты, разбежались. Но раны на душе остались и саднили.

— Ну так и что, ты ее хорошо знаешь? — Сергей вспылил, понимая, что ведется на поводу чувства неоправданной самозащиты. Участковый не отреагировал на эмоциональный всплеск молодого коллеги, а начал спокойно объяснять.

— Знаю я ее все три года, что она в «Городской Звезде» работает. Перебралась из пригорода. Говорят, воспитывалась в интернате. С родителями что-то приключилось, когда она еще маленькая была. Но этого я не выяснял.

Рассказов слушал внимательно и с интересом, продолжая восхищаться обширной памятью участкового, знавшего чуть ли не всех, кто каким-либо образом касался вверенного ему участка. Спокойствие и уверенность Прохорова постепенно передавалось и ему. А потому разбушевавшиеся эмоции удавалось приструнить.

— Я с ней познакомился, когда она помощником журналиста была. Когда тот журналист статьи в офисе строчил, она по дворам ходила, с людьми знакомилась. Со мной, в том числе.

— Вот это-то и удивляет. — уже более уравновешено сказал Сергей. — За три года рост от помощника журналиста до заместителя генерального редактора!

— Так работает человек. Отсюда и рост!

Прохоров говорил правильные вещи, но червь сомнения не отпускал, продолжая глодать изнутри и заставляя искать контраргументы.

— В Тотальный Передел тоже карьерные взлеты были. Ничего не напоминает?

— А ты ей в глаза глядел, стратег? Умные люди говорят: глаза зеркало души.

— Если бы все так просто было!

Рассказов пытался отвечать, хотя уже понимал, что в этой перепалке безнадежно проиграл. Вспомнились лучистые глаза Кати — заботливые, добрые. Затем красивые большие глаза офис-менеджера «Левиафы» — злые, недружелюбные. И холодный внутренний свет в глубине зрачков. Конечно это можно списать на индивидуальные особенности, темперамент, характер. Но точно такое же выражение Сергей видел и во взглядах Архипова, Сафьянова, охранника Агентства. Что-то мгновенное, неуловимое, но пугающее и реальное.

Прохоров, внимательно следивший за молодым коллегой, довольно воскликнул:

— Ага! Теперь понимаешь, что значит стать иным?

— Неужели так просто?..

— Да нет, эта «дьяволинка» у них очень редко показывается. Но если быть внимательным, обязательно заметишь.

— Что же это такое?

— А шут его разберешь. Пусть этим психологи занимаются. — Прохоров хитро прищурил правый глаз. — Ну, так что с Катей будем делать?

Рассказов исподлобья посмотрел на участкового, но тут же отвел взгляд. В ответ буркнул:

— Поздно уже. У меня голова раскалывается. Завтра созвонимся.

— Дурак ты малолетний! — в сердцах воскликнул капитан. — Если ты хочешь разъяренную тигрицу увидеть, звони завтра!

Не колеблясь больше, Рассказов встал и двинулся к выходу из кухни.

— Эй, стратег, ты МУН-то забери!

— У меня есть! — Сергей продемонстрировал ладонь левой руки и вышел из кухни, прикрыв за собой дверь.

Суббота 26 июля, 8:15

На утро Рассказов не переставал удивляться своему вчерашнему поведению. Он мог объяснить приступ паранойи, не иначе как нервным переутомлением. В свете дня Катя даже близко не походила на соучастницу преступной деятельности. Даже причастность пастора Виталия не казалась такой уж обоснованной.

«Странный взгляд», на который обратил его внимание участковый, теперь не давал покоя. Но сегодня предстояло решать вопрос не с этим. Оставался только один день, чтобы разобраться в хитросплетениях дела, связанного с массовыми исчезновениями граждан. Лишь один день, чтобы предотвратить очередное преступление.

Позавтракав, Прохоров отправился на службу. Но главной задачей на день имел наблюдение за Вероникой Васильевной. Он настоятельно предложил Рассказову дождаться приглашения на встречу с Антоновым у себя дома. Сергей согласился. Но жажда деятельности и переживание за безвозвратно утекающее время не позволяли просто праздно ждать. Уже через полчаса дознаватель связался с Катей через Ладонник.

Идея возникла внезапно. В деле фигурировала тройная цифра Шесть. Вспомнилась оброненная Жоржем фраза о том, что «Число Жизненного Пути — Шесть для сатанистов самое оно!». Стоило пообщаться с сатанистами, чтобы выяснить поподробнее об их взглядах на эту цифру. Это могло пролить свет на некоторые аспекты, связанные с избирательностью жертв к похищению. Кроме того хозяйка Магического Центра упоминала загадочно исчезнувшую группу поклонников сатаны. Тогда эта история тоже заинтересовала Рассказова. Сейчас желание разобраться в этом и определило дальнейший ход событий.