Владимир Грузда - Время Змея

Молодой полицейский решил во всем разобраться самостоятельно, с юношеским максимализмом, амбициями и нерастраченной энергией. Он решил показать этим провинциалам столичный мастер-класс.

Слова Феоктистова прозвучали неожиданно. Он по-своему истолковал молчание молодого дознавателя и решил подвести жирную черту. Ясную и неоспоримую для всех присутствующих.

— Свихнулся гражданин Иванов на почве социальных разочарований, — оперативник произнес это будничным тоном, словно речь шла о неодушевленном предмете.

— И есть от чего свихнуться, — вступил в разговор участковый, — У него невеста пропала.

Феоктистов метнул на капитана недовольный взгляд. Рассказов это заметил и поторопился спросить:

— С кем у Иванова были отношения?

— Да, с Юдолевой Ларисой. Она жила в соседнем доме.

Оперативник продолжал смотрел хмуро и, как показалось Рассказову, враждебно. Конечно, Игнатьев предупреждал, что у Феоктистова сложный характер, но такой реакции молодой полицейский все-таки не ожидал.

Оперативная Сеть поставляла всю статистическую информацию по гражданке Юдолевой на экран МУНа дознавателя. О факте взаимоотношений Юдолевой с Ивановым упоминания не обнаруживалось, так же как и не фиксировалась дата смерти женщины.

— Жила? — Рассказов почувствовал, что участковый сделал еле уловимое ударение именно на это слово.

— Ну да, — Прохорова смотрел изучающе и внимательно. Рассказов совершенно не понимал столь пристального интереса к своей персоне. — Она исчезла четыре дня назад. Мне Иванов жаловался. Соседи исчезновение подтвердили.

С Феоктистовым опять произошла метамарфоза: он заметно напрягся, но в этот раз не взглянул на участкового, а лишь сухо сказал:

— Если пропала, значит, надо в розыск подавать… А может и не пропадала никуда!

Прохоров, глядя на стоящего к нему боком оперативника, удивлённо спросил:

— Кузьмич, ты что-то об этом знаешь?

— А что я могу знать! Может она на деревню к дедушке уехала. — вспылил Феоктистов и с раздражением зашагал в другую комнату.

Дознаватель непонимающе посмотрел в спину уходящему коллеге. С чего тот вспылил на капитана?

Зато появилась догадка о наличии дубликатов ключей от квартиры потерпевшего. Ведь невеста наверняка имела доступ в квартиру Иванова.

— Похоже, что не уехала, раз мы здесь по такому поводу собрались, — грустно заключил седоусый участковый и снова подмигнул Рассказову. Создавалось впечатление, что капитан Прохоров обладает какой-то важной, но сокрытой от всех информацией.

От Самойлова прилетело новое сообщение. В кармане брюк покойного обнаружился бумажный голубь.

— Вот это, Рассказов, твое любимое: Иванов был охотником-любителем, а потому перед смертью сделал «голубка».

Феоктистов появился из дверей злорадно улыбаясь. Дознаватель проигнорировал насмешку, пытаясь понять истинный смысл появления в кармане погибшего бумажной птицы. Для ее изготовления использовалась обертка от творожного сырка. Второй такой же сырок нетронутым лежал в сумке на кухонном столе. Голубок изготовлен умело и аккуратно, со знанием дела и не спеша. Жирные отпечатки пальцев не оставляли сомнения в авторе произведения. Но что это за причуда уходящего в мир иной человека?

Человек сводит счеты с жизнью, не оставляет предсмертной записки, но заказывает билет на электричку и складывает оригами. Совсем не похоже на спонтанное решение покончить с собой. Или же наоборот очень похоже именно на спонтанное решение. Словно человека перемкнуло, и он сразу же исполнил задуманное.

Участковый непонимающе поглядел на оперативников, лишь смутно догадываясь о причине разговора. Но затем уверенно сказал:

— Лариса увлекалась оригами. Видимо научила этому и Степана.

Рассказов заинтересованно поглядел на Прохорова. Участковый определенно знал больше, чем могла предоставить Нейросеть. В современном мире это казалось странным, но именно так обстояло дело.

— Похоже Иванов сделал голубя в память о ней. — предположил седоусый капитан.

Феоктистов попытался встать между дознавателем и участковым, но размеры квартиры не позволили разместиться трем полицейским в одном месте. Но оперуполномоченный не намеревался сдаваться:

— Это же смешно! Кто будет лезть в петлю, если его подружка исчезнет на пару дней? Вот ты, младший лейтенант, стал бы лезть в петлю из-за бывшей подружки?

— Я — нет, но вопрос правомочный, — Сергей не отрывал взгляда от внимательных глаз участкового. — Что сподвигло гражданина Иванова на такой отчаянный шаг?

Сергею показалось, что во взгляде Прохорова блеснул огонек. Но видимо переглядки слишком затягивалась, потому что участковый отвернулся, занявшись своими делами.

Дознаватель обернулся к Феоктистову. Тот смотрел на него пристально и даже виртуальный экран МУНа не мог смягчить этого тяжелого взгляда.

— Выходит, исчезновение Юдолевой связано с гибелью Иванова. — сказал Сергей, провоцируя ответную реакцию оперативника.

Феоктистов не заставил себя долго ждать и дал знак Рассказову отойти в сторону. Оказавшись вне досягаемости для слуха других людей в комнате, оперативник жарко зашептал:

— Ты у нас человек новый, поэтому советую первый и последний раз — у нас о таких вещах вслух не говорят.

Дознаватель изобразил непонимающий вид:

— А что здесь такого? Обычная рабочая версия. Что не так?

Феоктистов нетерпеливо забубнил:

— В таком городе, как наш, ежедневно что-то происходит. Люди уезжают, переезжают, теряют МУНы, а потому теряются сами. Когда родственники и близкие их ищут, чаще всего люди находятся, а если нет…

Полицейский театрально развел руки в стороны.

— «Висяки» никому не нужны. Поэтому о такой категории граждан необходимо как можно скорее забыть, а не пытаться притянуть к совершенно другому делу.

Монолог оперативника звучал неубедительно и в сути своей неверно. Непонятно, на что он рассчитывал, но в случае с Рассказовым своей цели не достиг. Дознаватель же подметил общую нехорошую тенденцию, но в этот раз благоразумно промолчал. Стоило подождать и осмотреться.

— Учись, младший лейтенант, — самодовольно закончил оперативник, завершая инструктаж молодого сотрудника. — Так мы работаем!

Затем уже громче, рассчитывая на сторонних слушателей, Феоктистов произнес:

— Сомневаюсь, что это вообще к делу относится, — он пытался говорить расслабленно и вальяжно, но явно переигрывал. — Конечно, не мне решать, но, кажется, все очевидно. Типичный суицид на фоне ухудшения жизненных обстоятельств.

И на этот раз Сергей тоже промолчал, хотя очень подмывало ответить. Особенно теперь — дело совершенно не казалось таким уж типичным.