Владимир Грузда - Время Змея

Рассказов на этот счет имел другое мнение, но высказываться снова не стал. Тратить энергию на безрезультатный спор не хотелось. Предстояла серьезная мыслительная деятельность. Параллельно в Сеть полетели запросы. МУН уже выдавал первичные результаты поиска.

В городе работали восемнадцать кадровых агентств. В ближайшее время станет известно, в каком из них пыталась трудоустроиться Юдолева. Туда стоит наведаться, ведь они вполне могли оказаться последними, кто видел подругу Иванова. Предположительно могли знать ее планы на ближайшую неделю.

— Так этот Иванов из Поселения вырвался? — прервал водитель ненадолго установившееся в салоне молчание.

— Да, находился на восстановлении полтора месяца, — Рассказов подался вперед. Мысли Ступина представляли для него интерес.

— Ага. Тогда понятно почему он в полицию пошел. Жаловаться очень хотел.

— На что жаловаться?

— Как на что? — Ступин вновь полуобернулся. Привычка выработанная использованием МУНом давала о себе знать. Бессознательно хотелось смотреть прямо на собеседника. Как на голограмму во время сеанса связи. — Эти Поселения Гражданской Помощи как тюрьма, откуда очень хочется бежать. Ага. Но просто так не выберешься.

— Ну это ты загнул, — излишне эмоционально возразил Сергей, совершенно не понимая откуда могла появиться такая идея в голове у полицейского.

Рассказов не являлся экспертом в реабилитации получивших понижение Статуса граждан. Но сам процесс восстановления СГ знал достаточно хорошо. Суть профилактики сводилась к следующему: человек, получивший понижение Статуса Гражданина и потому не имеющий возможности устроиться на работу в городе, мог добровольно переехать в Поселение Гражданской Помощи на полное государственное обеспечение. Обычно Поселение находилось за городской чертой в районах, требующих рабочих рук и где, по тем или иным причинам, ограничивалось использование роботов. Государство получало экономическую выгоду от использования сравнительно дешевой рабочей силы, а гражданин получал возможность повысить свой СГ до уровня «ограничено благонадежен». Это позволяло устроиться на достойную работу в городе. Люди восстанавливались и возвращались домой. Система безотказно работала в стране последние десять лет. И, согласно отчетам, давала хорошие результаты.

— Я лично бывал в Поселениях и видел, как там всё организовано. — настаивал Сергей. — Это действительно прекрасная альтернатива для восстановления оступившихся членов общества. Это не тюрьма. Граждане, живущие в ПГП, абсолютно свободны. В любой момент могут покинуть Поселение и вернуться назад. Как и Иванов. Он за последнюю неделю дважды уезжал.

— Лучше бы не уезжал, — зло хохотнул Феоктистов.

— Ага. Только они после Поселения очень неадекватами возвращаются. — не сдавался Ступин. — СГ то они подняли, но квалификацию на сельхозработах потеряли. Работы нет. Никому они не нужны. Ага. Я на это уже насмотрелся!

— Ну что разнылся, — Оперуполномоченный даже не разомкнул глаз, настолько не интересовал его этот разговор.

— Странно такое от сотрудника полиции слышать, — Рассказов отодвинулся на спинку сидения, словно отстраняясь от говорившего.

— Ага. Поработаешь с мое еще не такое услышишь! — не унимался полицейский-водитель. — Ты встречал тех, кто из Поселения возвращается? Мало кто после ПГП может вернуться к реальной жизни. Ага. Я на это уже насмотрелся! ПГП — это гетто! Оно создано не для восстановления граждан, а для изоляции неугодных. Там и находятся очень отчаявшиеся и разочарованные. Ага. Вот и вся профилактика!

— Ступин, хватит свои теории пропагандировать! — прервал словесные излияния водителя Феоктистов.

Водитель замолчал, чем порадовал всех находящихся в автомобиле. Феоктистов продолжил наслаждаться анатомическим креслом. Самойлов занялся архивацией документов. Рассказов принялся размышлять над обстоятельствами дела. Делиться мыслями с коллегами после услышанного совершенно не хотелось.

Рисовалась следующая картина произошедшего. Гражданин Иванов два месяца назад получил понижение СГ и лишился работы. Решением Службы Повышения Статуса Гражданина его поместили в Поселение, где он и находился до последнего времени. В городе у него оставалась гражданка Юдолева, с которой он состоял в незарегистрированных отношениях. Оперуполномоченный Феоктистов пытался не обращать на нее никакого внимания, как к факту не относящемуся к делу. Но Сергей чувствовал, что она играла важную роль в произошедшем. И не в последнюю очередь к такому выводу подталкивало пренебрежительное отношение Феоктистова.

Юдолева получила понижение Статуса Гражданина и потеряла работу в тот же период времени как и Иванов. Это обстоятельство вызывало вопросы. Так же как и то, что женщина все это время находилась под опекой неизвестного Кадрового Агентства, вместо реабилитации в Поселении Гражданской Помощи. Естественно она не смогла трудоустроиться в течении этих двух месяцев, а пять дней назад предположительно пропала.

Согласно всезнающей Нейросети, четыре дня назад Лариса Юдолева отпраздновала день рождения. В этот день Иванов впервые уехал из Поселения, чтобы поздравить любимую женщину. И с этого момента начинается непонятное.

Согласно словам участкового Прохорова, Лариса Юдолева пропала, и до сих пор не появлялась дома. Иванов, не застав сожительницу, в тот же день вернулся в ПГП. Но Единая База Транспортных Перевозок не зарегистрировала заказа билета или аренды машины на его имя. Как гражданин добирался до Поселения не известно. Так же как неизвестна судьба Юдолевой, которая так и не вышла на связь с Ивановым. Иначе как объяснить его скорый второй отъезд из Поселения?

Нахождение Иванова в городе с отключенным МУНом выглядит еще более подозрительно. Словно он желал оставаться незамеченным для тех кто мог отследить его перемещения. Для чего такое могло понадобиться добропорядочному гражданину не совсем ясно. МУН он включил лишь однажды для заказа обратного билета в ПГП и записи сообщения в редакцию медиахолдинга «Городская Звезда». Через полтора часа после этого он свел счеты с жизнью.

По недолгому размышлению Рассказову представлялись две версии происшедшего. Первая: самоубийство на бытовой почве. Вторая: убийство, инсценированное под самоубийство.

Первая версия допускала, что женщина, как предполагал Феоктистов, куда-нибудь уехала, чтобы по-особенному, экзотически отметить свой праздник, и не сказала об этом Иванову. Тот обиделся или заревновал и покончил жизнь самоубийством. Но казалось сомнительным, что Юдолева, имея низкий, ограничивающий возможности к передвижению Статус Гражданина, решилась куда-то уехать. Странно и то, что, состоя в отношениях с гражданином Ивановым, она не сообщила ему, куда уезжает, хотя наверняка знала, что на ее день рождения он вернется в город. Возможно между ними произошла ссора, и это предстояло выяснить.