Владимир Грузда - Время Змея

В скором времени роботизация, непременно, произойдет и в провинциальных городах по всей стране. Но это дела будущего, а пока Сергей сидел за столом в ведомственной квартире участкового и живой седоусый капитан быстро и уверенно извлекал из глубин холодильника закуски и запотевшую пол-литровую бутылку водки.

Только сейчас, увидев это изобилие на столе, Рассказов осознал, что не ел с самого утра. А вид беленькой вызвал предвкушение удовольствия и эмоциональной расслабленности.

— Ну-с, за знакомство, — хозяйничал участковый, разливая водку по рюмкам и угощая гостя. Начинались кухонные посиделки. Только вот разговор предстоял не на отвлеченно-бытовые темы, а на более важные и не совсем приятные материи.

— Ну что, Сергей, как служба идет? — все так же лукаво улыбаясь, спросил Прохоров.

Рассказов дожевал салат и невесело усмехнулся:

— Со скрипом идет.

— Я так и понял. Мне сегодня с утра позвонили из ОВД и намекнули, что по делу Иванова с младшим лейтенантом Рассказовым никаких разговоров не вести. Строго так намекнули.

— Что-то подобное я и предполагал, — Сергей опрокинул вторую рюмку и почувствовал, как по желудку растекается тепло. Вслед за водкой отправился кусок колбасы и салат.

С удовольствием поглощая пищу Рассказов продолжал размышлять. Если несмотря на запрет руководства участковый все-таки решился на встречу с опальным дознавателем, значит с ним можно вести дело. Но тем не менее безгранично доверять и полагаться на седоусова капитана пока не стоило.

— Сильно прессуют? — прищурившись спросил капитан. — Что ты там такое нарыл?

— Нарыл немного, — сказал Сергей грустно и посмотрел прямо в глаза Прохорову. — Но даже это в разработку не пустили. Дело просто закрыли, якобы за отсутствием состава преступления.

Участковый неспешно наполнил рюмки, поднял свою и, не дожидаясь Рассказова, выпил. Не закусывая, вновь ее наполнил.

— А ты как считаешь? — спросил Прохоров, прищурив правый глаз. Глаза за густыми, нависающими бровями поблескивали то ли с хитростью, то ли с алкогольной бравадой.

— В квартире присутствуют следы посторонних лиц. Явные или старательно уничтоженные. Следственные мероприятия не были проведены в должной мере. Версия убийства не отработана. Да и некоторые сопутствующие события связанные с Ивановым настораживают.

Прохоров пожевал одними губами. Седые усы смешно топорщились, но сдвинутые брови не оставляли сомнений — капитан размышлял.

— Сережа, а почему ты вообще зацепился за это дело?

Ответ на это вопрос Рассказов искал уже сутки. Но сейчас не задумываясь выпалил:

— Слишком многие хотят его закопать! Утаивают улики, подтасовывают факты! Меня просто бесит такое двуличие. Вместо правосудия творят самосуд какой-то. Я это дело на тормозах спускать не намерен!

Рассказов осекся. Он сам не понял, почему так разоткровенничался с по сути малознакомым человеком. Кажется, несмотря на весь свой настрой, он слишком уж расслабился. То ли из-за выпитого, то ли из-за пережитого, то ли от всего сразу. Прохоров предложил новую порцию алкоголя. Его глаза из-под густых бровей глядели изучающе.

— Я вот что хотел знать: как бы ты охарактеризовал Иванова? — Рассказов перевел разговор в другую плоскость. Требовалось поточнее узнать и понять человека, ставшего фигурантом этого знакового дела. Отчасти за этим он сюда и пришел. Да и пусть лучше говорит капитан. За сегодняшний день Рассказову уже хватило разочарований в коллегах по цеху.

— Я его знал столько, сколько служу участковым, — охотно и немного грустно откликнулся капитан. — Он у меня, можно сказать, на глазах рос. Хороший работник, отзывчивый, уравновешенный. Был у него период в жизни, когда он в банде состоял. Причем в авторитетах ходил.

Рассказов придвинулся ближе к участковому. Выглядело странным, что подчищая биографию Иванова, решили ликвидировать эту часть его жизни. Обычно к гражданам, имевшим в прошлом проблемы с законом, меньше лояльности со стороны правоохранителей. А тут, явно пытаясь придать человеку как можно меньшее значение, сознательно убирают то, что могло его очернить. Сигнальная лампочка в голове Сергея зажглась моментально, но свет ее был тускл и прерывист.

— Я, собственно, почему Степана так хорошо и знаю. — продолжил Прохоров. — Вначале по бандитским делам, затем по личным встречам. Когда он под надзором состоял.

Рассказов перестал жевать, внимательно слушая капитана.

— Он десять лет назад из банды добровольно вышел. Не без последствий, конечно. Но мужик справился, и после этого ни в каких преступных деяниях замечен не был.

— Так уж и не был? — ехидно вставил Рассказов и удостоился жесткого отрезвляющего взгляда от старшего по званию.

— Степан кому угодно фору даст! — Седоусый капитан стушевался. — Дал бы… Он действительно завязал. Я его пять лет надзирал, потом просто по-соседски общались.

Рассказов устыдился своей выходке. Прохоров так душевно говорил о погибшем, словно о близком родственнике. В современном обществе такое отношение встречалось все реже. И Сергей как продукт своего поколения частенько замечал за собой холодность и отстраненность по отношению к другим. Замечал, но сделать ничего не мог. Да и не сильно хотел.

— Влюбился он. Это и побудило Степана из банды уйти. Он для нее на все был готов.

Прохоров говорил с такой теплотой в голосе, словно сам являлся отцом невесты или жениха.

— Вскоре они поженились. Да с семейной жизнью у него не сложилось: жена умерла через два года после свадьбы. Какая-то инфекция. Сейчас бы в два счета вылечили, а тогда только руками развели.

Рассказов понимающе кивнул. Собственная потеря отозвалась тупой болью. Прошло пять лет, но рана так и не зажила. Сейчас она напомнила о себе, отреагировав на рассказ о смерти первой жены Иванова. Ведь и утрата Сергея случилась тогда, когда медицина еще многого не могла.

Но мозг — удивительная штука. В то время, как сердце ныло от прошлых потерь, мысли о расследовании вновь отставили личные переживания на второй план. В досье на Иванова информация о браке отсутствовала. Кто-то настойчиво пытался сформировать неправильное представление о нем как о человеке асоциальном и непостоянном. И, значит, не заслуживающим доверия.

— Странно, но в Оперативном Архиве информации о семейной жизни Иванова нет. — не удержался Рассказов, осознавая, что язык начинает слегка заплетаться. — Такое ощущение, что и здесь все подчистили.

— Знаешь, Сережа, я теперь и этому не удивлюсь.

— Но зачем?

— Выходит, Степан до чего-то докопался. Представлял какую-то угрозу. Или же нас просто пытаются изолировать от всех его прошлых связей.