Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

Я начал одной рукой сгребать снег в кучу, попутно трамбуя его ногами, и ещё больше задумался о необходимости провести здесь ночь. От подобной мысли становилось не по себе: мне нужен отдых, а, даже в поле, зная, что рядом кто-то дежурит, не удаётся хорошо поспать. Сейчас же мне предстояло в одиночку спать под кучей снега посреди леса. Существует ли ситуация с большим количеством вариантов смерти? Думаю, да, но для этого нужно быть полным неудачником.

Однако, во многом из-за ранения, постройка укрытия заняла не только несколько часов времени, но и потратила почти все силы. Уже слегка гудело в ушах, но мне ещё требовался костёр, и пара кусков коры, чтобы прикрыть вход. Хм, надо же… я столько полагался на умения охотника, и всё ещё это выглядело на авантюру. Вообще, чем чаще я думал над охотничьей профессией, тем больше я понимал, как же много зависит в ней от удачи. Тебе должно повезти со следами, повезти с их свежестью, с самим зверем, и, в конце концов, ты должен его убить и выжить сам. Я и раньше понимал, что родился под счастливой звездой, но удача – это исчерпаемый ресурс, почти что осязаемый. Кас её порой должен был щупать, чтобы выжить, мне хватало невидимого присутствия за спиной… раньше. Теперь я не имел права не рвать её кусками, иначе один из этих патронов уйдет в лоб ради быстрой смерти.

Небо покрылось розовым, когда я пришёл в себя и отправился на маленькую разведку. Знание окрестностей – главный козырь, когда всё идёт против плана, а заодно я решил идти по отбившимся следам на северо-запад. Естественно, я не планировал найти выжившего, и потому шёл налегке, лишь с пистолетом. След вилял от дерева к дереву, пару раз падал на землю, на колени, на спину, за ним гнались, о чём говорили появившиеся капли крови. Должно быть, корозубов было так много, что они успевали перехватывать отбившихся. Но сразу возник вопрос: как они позволили им так расплодиться? Неужели не знали?

За деревьями раздался близкий к смерти стон. Сразу вспомнился доппель из чащи, и рука потянулась к оружию. Но нет, умирал настоящий человек, обладатель следа, оборвавшегося на бритволисте. Вид был плачевный: ноги изрезаны и искусаны, на спине не хватало одежды, и торчал позвоночник. Это точно не корозубы.

– Помо… помогите, – не знаю, что удивляло больше: что у него хватает сил говорить или возможность говорить вообще. Зато точно можно сказать: я не помогу ему.

Я проверил количество патронов и навёл ствол ему на голову. Он смотрел и молча ждал, а я всё никак не мог спустить курок. Как же это тяжело сделать, если ты не готов сразу после упасть без сознания. Но я должен. Должен! Нельзя оставлять его здесь! Я нажал, и его голова безвольно упала на траву, издав такой звук, будто лопнул надутый желудок. Бритволист ликовал.

Шесть

Кажется, это было плохой идеей. По ветвям пошёл шелест, перекрываемый далёким воем. Но не это страшно: я никогда такой вой не слышал, и именно он вызывает странное желание спрятаться так глубоко, насколько это возможно.

Уже через пять минут я дотаскивал дрова на ночь. Хотя кого я обманываю: этого не хватит и до полуночи, а дрова побольше нужно нести двумя руками. Я снял жгут и, что очевидно, ситуация с рукой никак не изменилась. Только казалось, что она начала болеть. А вдруг заражение? Без руки я не протяну…

Жарко отнюдь не было, но лоб вспотел, когда я поднёс раскаленную головешку к ране. Потом я подумал, что стоит, наверное, снять куртку и закатать рукава, и лишь сейчас смог увидеть масштаб бедствия. Покраснение вокруг раны переходило в огромный синяк, и в то же время кожа по локоть была бледной. Я снова поднёс деревяшку к дырке, почти ощутил боль, снова осёкся. Не представляю, кем нужно быть, чтобы сделать это без задних мыслей. Чёрт, должно быть, это будет адски больно.

Я зажал рукав куртки в зубах, ткнул желтеющим концом палки прямо внутрь, и тут же приглушённо взвыл. Боль искрами запрыгала в глазах, ослепляя, мышцы сковало, а уши заложило так, что на секунду я будто потерял связь с миром. Я продержал так четыре секунды, затем откинул палку, и упал сам. От шока быстро терялось сознание, и всё же нельзя. Мне ещё нужно…

Рана покрылась коричневой корочкой, хотя бы кровь перестала идти. Проще не становилось. Даже забрать рукав обратно оказалось невыносимо больно, чего уж говорить о том, как я пытался справиться с курткой. Только полностью одевшись, я догадался приложить снег к ожогу, который сам себе и оставил.

Был бы здесь Кас, как громко он орал бы тогда?

Ещё и корозубы эти… я слышу их щёлканье там, в высоте деревьев, уходящих шпилями под небо.

Нужно запираться. Не хватало так и остаться на открытом воздухе…

***

Утро настало для меня рано. Боль не давала спать, а теперь ещё и знобило. Только заболеть не хватало. Жаль, я не взял отвар ромашки из Гринмана: он на удивление хорошо справлялся с температурой. Ещё можно заставить себя потеть, но тогда одежда запреет, и мне точно конец. Конец… насколько я близок к нему и далеко одновременно. И всё же нужно что-то делать. Останусь – точно загнусь. Нужно искать выживших. Чёрт, угораздило же! Даже ходить тяжело: тело ломило вдоль и поперек, пришлось опираться на деревья, лишь бы не упасть в сугроб.

Где же следы. Точно помню, они здесь были вчера! Не могут они так быстро пропасть без ветра или чьей-либо помощи! Стой… нужно держать себя в руках. Пусть я давно не контролирую ситуацию, но ещё можно сделать так, чтобы всё окончательно не скатилось в задницу. Главное не впадать в панику… а вот и след. Странно, я не помню его. Это точно нужный? Он даже выглядит свежее! А если кто-то тоже неподалеку остановился?

Я пошёл по направлению шагов, не забывая про пистолет. Чем болезненнее я становился, тем недоверчивее стоило относиться к другим людям. И меня можно понять: с одной рукой много не навоюешь. Петля следов шла на восток так долго, что я даже начал подумывать о возвращении назад, пока есть силы. Но, вернись я к стоянке, кто знает, останется ли эта возможность найти живых людей? У меня нет права делать всё с прежней осмотрительностью. Хотя ещё неизвестно, что доконает меня быстрее: лес с его причудами или собственная рука. Очень хотелось верить, что оба останутся в дураках. Но как же тяжело, когда уши закладывает от периодических болей.

Следы вывели меня к другим. Он не один! Я могу оказаться самым что ни на есть везунчиком, если это наши. А пока нельзя терять бдительность: я не хочу остаться в меньшинстве и не иметь козырей.

– Эй!

Я повернулся на голос и увидел мужчину с густой бородой в семидесяти футах от меня, а затем и второго, улыбающегося так, словно увидел кого-то получше, чем еле живого охотника. Или это и есть их цель?

Да что здесь творится!