Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

– Рефлексы в порядке, – подытожил Джон. – Это хорошо, значит, приживётся, если тренироваться. Только смотри за силой, которую прикладываешь, поначалу это даётся сложнее всего. Так можно людям кости ломать при рукопожатии.

– Спасибо.

– Чего уж тут. Был у нас один солдат, ему отпилило половину ноги, причём вдоль колена до ступни. Остатки, ясно, тоже ампутировали, и поставили похожий протез, возможно, даже производитель такой же. Он этой ногой на спаррингах всю дурь одним ударом выбивал. И ты так сможешь. Всё же, пусть ты и стал чуть меньшим человеком, но взамен ты получил силу в несколько сотен килоньютонов.

– Не грузи ты его, – заговорил проходящий мимо человек. – Он о физике и не слышал, наверное, а ты ему про килоньютоны. Лучше бы сказал, что нейронную жесткость можно настроить, чтобы поначалу принятие шло легче.

– Вообще-то для этого нужны специальные инструменты… и откуда ты это знаешь?

– А ты с моё врачом поработай, и будешь знать, что инструменты, о которых заикнулся, нужны только для точной доработки, так нужной в тонких работах. Чтобы людей рубить, можно и руками всё отрегулировать, и чёрт бы с ней.

– Откуда вы?

– Родился где, спрашиваешь? Далеко, скажем так…. А вы, молодой человек, как будет возможность, подойдите: поднастрою этот кусок, – он ушёл на своё место и принялся есть. Почти сразу после этого вошли дикари, дождались тишины, а затем, будто выверяя каждый шаг, вошёл император.

– Легат, отберите пятнадцать бойцов. Сегодня начинаем новый этап.

Он вдруг посмотрел прямо на меня, и как-то странно прищурился.

– А-а… этого варвара доставьте в библиотеку, – он развернулся и медленно, с такой же величественностью, удалился, в то время как легат начал отсчитывать пятнадцать человек и ставить у выхода. Меня же сразу повели к выходу вслед за Октавианом.

Библиотека неожиданно была похожа на ту, что в Гринмане, а местами была даже больше. В этой пещере вместо факелов горели электрические лампы, стояла почти абсолютная тишина, и только сопение стражника говорило, что я не оглох.

Не спрашивая разрешения, я подошёл к первому стеллажу и наткнулся на пару знакомых книг: сказки Андерсена, большая энциклопедия оружейника, обе были бесполезны. Что же касалось других книг, то я так и не нашёл чего-то знакомого. Часть была на немецком, другие на неизвестных языках, хотя большинство всё равно написаны на родном.

– Ты умеешь читать, варвар? – Октавиан подошёл ко мне, стуча каблуками сапог по камню. Я лишь кивнул в ответ.

– Когда Рим возродился, здесь было не больше пары десятков почти развалившихся от влаги пергаментов. Их автором был некий мудрец, представившийся историком, он работал над летописью наших дней, пока не умер от болезни. В знак уважения к старику, я отдал приказ захватывать библиотеки вместе со всем их содержимым. Какое же разочарование, что не все написаны римскими буквами, – я даже не сразу понял, что это он про английский. – Ты знаешь, почему остался жив?

Я отрицательно качнул головой.

– Я не хочу войти в историю как жестокий император. Люди и плебс требуют крови, хлеба и зрелищ, но сложно дать им всё необходимое в наше нелёгкое время: кругом враги, идёт война, так ещё и такие, как ты, убивают легионеров, словно беззащитных детей. Я не могу позволить себе слабость: плебс чтит императора, только пока чувствует в нём силу, как и знать. И нет способа продемонстрировать свою силу лучше, чем показание оной через убийц, сражающихся за тебя.

Он ненадолго задумался, держа открытую книгу в руках.

– Однако убить четверых… не каждый варвар на такое способен. Ты удивил меня своей силой, а потому награждён моей милостью, – он указал на протез. – Даром самого Марса и Вулкана. С ним ты покажешь силу императора, имеющего власть над сильнейшими варварами, иначе же ты отправишься к Фавну. А сейчас ступай. Завтра ты явишь себя взору народа и начнёшь путь к чемпиону. Он мне не нравится, а значит, ему пора умереть. Луриан, уведи варвара в казармы.

Весь остаток дня я готовился к бою, который пообещал мне Октавиан. Бывший врач помог настроить руку так, что я мог ей свободно управлять, Джон же показал тренировочную арену и показал оружие, вернее, деревянные копии. Мечи разной длины, топоры, копья, трезубцы, какие-то серпы – ни одного огнестрела. Он предложил провести с ним тренировочный бой, чтобы понять, с чем мне будет удобнее. Я выбрал короткий меч и кинжал.

– Лучше подумай ещё раз. Это не бой на равных, а драка без правил. Бери то, чем можно достать соперника из защиты: длинный меч, к примеру.

– Если у железной версии меча такой же баланс, то лучше уж с коротким. Не хочу махать оружием, как какой-то дубиной.

Джон пожал плечами и взял двуручный меч.

– Пожалуй, я понимаю твой выбор. Набор фехтовальщика, хотя откуда тебе знать… попробуй напасть.

Скажешь тоже: «напасть». В лоб не атакуешь, зайти сбоку не выйдет, попробовать сбить с ног?

– Не знаешь, что делать?

– Просто думаю.

– Хорошо, – он сорвался с места и замахнулся на уровне шеи. Я успел пригнуться и уже сам попробовал атаковать, но меня остановило колено.

– Не уворачивайся на месте. Попробуй лучше сменить позицию: так меньше шанс, что оппонент сообразит и отобьёт контрвыпад. С твоим выбором нужно полагаться на скорость, так и думай быстрее других!

Джон сменил меч на копьё, по факту представляющее из себя просто шест без наконечника.

– Нападай!

Я сократил дистанцию, Джон выполнил прямой батман и перешёл в атаку, заставляя меня отступить обратно. В ближнем бою у копья нет преимущества, значит, я стою в невыгодном положении. Я нырнул влево, подхватил кинжалом шест, а мечом ударил уколом, но Джон толкнул меня телом так, что я свалился на землю и лишь полоснул его воображаемым лезвием.

– Уже лучше. Но не подходи слишком близко: я ещё не самый сильный, а ты упал. Старайся держать расстояния для нанесения неглубокого удара. Парирование у тебя неплохо вышло: здесь есть те, кто полагается на щит, но кинжал может оказаться полезнее, если научишься открывать или обезоруживать с его помощью.

Мы ещё долго тренировались с Джоном, пока не дали сигнал отбоя. Так вышло, что физическая усталость не помогала уснуть, и я ещё долго ворочался, запоминая все советы Джона, неожиданно ставшего мне новым наставником. Казалось, я обречён вечно учиться чему-то новому, и никогда не стану тем, кто может учить других. Не знаю, огорчало ли это меня, потому как я невольно чувствовал вину перед Джоном. Всё-таки, он учил меня убивать. И вроде даже цель не меняется: я убиваю ради выживания, но ведь они не виновны. Их, как и нас, схватили и заставили участвовать в кровавом представлении. У них, как и у меня, могла быть работа, дом, друзья… каждый не задумывался раньше, что придётся сражаться с такими же несчастными на забаву людей. С приходом Новой Истории только бандиты позволяли себе драться с людьми, подобная трата жизни казалась расточительством. Сейчас же эта трата вдруг казалась приемлемой, даже необходимой.