Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

К утру следующего дня я проснулся даже нескольким раньше. Как и вчера, сначала вошёл легат, затем Октавиан, лично подозвавший меня, пока выбирались пятнадцать человек.

– Ты выйдешь со всеми. Покажи им силу, и будешь вознаграждён, как победитель.

В шеренгу поставили и того врача, который настроил мне руку. Он посмотрел на меня и кивнул, словно будет не против умереть от моей руки. А что если я не хочу? Хотя кого это волнует, если победитель всегда один.

Людей по одному начали уводить в разные стороны туннеля, как и меня. Затем мне дали выбрать оружие, открыли деревянные двери и выкинули в полный шума зал. Пол и стены здесь сверкали красным, сверху ярко светил прожектор и стучали по металлу люди. Публика не могла дождаться нового раунда, и с радостью встречала императора, вставшего прямо напротив меня.

– Граждане Рима, добро пожаловать на арену!

Голоса взорвались криком. Они хоть когда-нибудь успокаиваются?

– Сегодня Рим припас для вас нечто новое, что покажет истинную мощь наших врагов, обузданных мной! Сегодня мы начинаем соревнование за право называться полноправным королём варваров. Но довольно разговоров. Пусть начнётся бой!

Несколько человек тут же бросились к своим соперникам, другие, как и я, остались на месте. Краем глаза я увидел, что и на меня бежит мужчина с рыжей бородой и парой топоров, один из которых он метнул на ходу. Каким-то чудом увернувшись, я попытался нанести ему укол в шею, но он увёл удар и сам атаковал по косой траектории, топор упал на кинжал. Я сделал подсечку, выбил его из равновесия и, как казалось, лишь подрезал руку, однако протез думал иначе: обрубок руки упал на землю, а меч вошёл глубоко в бок. Послышались радостные вопли: нас уже оставалось около восьми.

Дальше на меня шёл человек в шлеме со щитом и трезубцем. Через пару его уколов стало понятно, что он пытается прижать меня к стене, я обошёл его и попробовал пробиться через щит, что у меня не вышло. Зато это припугнуло его: он неосторожно сделал выпад с трезубцем, забыв об обороне, а я вонзил кинжал под правую руку, отчего он свалился, корчась от боли. Осталось шестеро.

Забив одного соперника, пара других заметила меня и двинулась в атаку. Против двоих шансов мало, а значит, нужно постоянно двигаться, не давать зажать в тиски. Не сильно беспокоясь о защите, они атаковали по очереди, прикрывая друг друга, один из них замахнулся, и ничего не оставалось, как защищаться протезом. К счастью, ему это не повредило, и, пользуясь замешательством, я вспорол атакующему живот. В глазах второго читался ужас: он бросил оружие, однако я почему-то убил и его. По правде сказать, и сам не знаю, за что. Просто захотел.

Остался последний, шумно дышащий в своей маске. С трудом шевелясь, он пошёл ко мне, опустив свой двуручный молот.

– Убей меня. Я слишком устал плясать под их дудку. Уж лучше сдохнуть.

Я узнал голос: это был доктор. Он бессильно упал на колени, стянул маску кровоточащей рукой и шумно выдохнул.

– Я не могу…

– Можешь. Главное, что с протезом ты можешь добраться до императора. Найди способ это сделать и прикончи его. Ты же выполнишь последнее желание предавшего свою клятву врача?

Заскучавшая толпа начала всё чаще скандировать «убей». Я поднял голову и нашёл глазами императора. Он чуть улыбнулся, встал, и ткнул себя пальцем ниже ключицы. Это значит, что никакой пощады?

– Как мне сделать это безболезненно?

– В висок. Ударь в висок.

Я кинул меч на землю, вложил в одну руку голову доктора, а второй приготовился к удару. Кинжал с мерзким хрустом вошёл в голову, и толпа разразилась аплодисментами.

– Граждане, приветствуйте победителя!

От криков начала болеть голова, я оглянулся вокруг, ища хоть одного человека, кому бы это не нравилось. Таких не нашлось. Значит, щадить некого.

– Варвар! Ты можешь вернуться в казармы и отдохнуть до тех пор, пока не отберутся новые победители! Ты заслужил это!

Ворота распахнулись, в них уже стояло два легионера. На секунду показалось, что я могу с лёгкостью убить их обоих, но нельзя. Я так не доберусь до императора. Я сдал оружие и вошёл в казарму под взгляды других пленных. Ко мне не сразу пришло понимание, что я наполовину в крови.

– Доктор уходил со всеми, ты видел его? – первым делом спросил Джон.

– Да. Он был последним.

– Значит, ты… – я кивнул в ответ. – Жаль. Хороший был человек.

– Он умер быстро. Он показал, как надо.

– Да понятно, но… всё равно жаль его мне. Непростой доктор был: до этого я знал только одного человека, который что-то понимал в протезах. Он живёт в бункере. Сам-то как?

– Не знаю. Паршиво.

– То-то и оно. Всем паршиво. Всем, кроме этих психопатов.

– Где Сара?

– Октавиан с собой увёл. Боюсь представить, для чего.

– Что?! Как давно?!

– Вас увели, а затем за Сарой пришли.

– И ты отпустил её? – Кас бы своих не отдал просто так, несмотря на свою чёрствость, он дорожил членами команды.

– А что мне надо было делать? С палками на лазер идти? Мы не в том положении, когда можно просто так взять и поднять восстание. Готовы все, но не выживет никто. Нужен план.

– И что, ты предлагаешь терпеть и ждать этого плана, пока он спокойно забрал Сару?!

– Угомонись. Мне, думаешь, нравится это? Как бы херово не было, держи себя в руках, иначе нам всем здесь такое устроят, что до конца жизни будешь помнить. А жизнь будет, уверен, короткая.

– Всё ещё, что за план?

– Сначала нужно оружие, в идеале то, какое на арену не дадут. Но протащить с собой не выйдет. На входе в казарму всегда дежурит пятеро, плюс арсенал с их оружием неизвестно где. Нужно разобраться с этим, и только потом думать, как действовать дальше.

– То есть, ты правда думаешь, что пять стражников – не самое важное звено в уничтожении этой грёбаной империи?

– Уничтожении? Я думал, мы планируем побег.

Я вопросительно вздёрнул бровь.

– Ты извини, Сэм, но я не планировал рисковать заданием ради мести. Рано или поздно кто-то эту падаль прибьёт.

– Эта падаль отрубила мне руку, Джон!

– И дала тебе протез, который и прострелить не так просто!

– Охренительно, мне теперь задницу ему за это облизывать? Ты видишь людей, Джон? Здесь сидит сотня живых трупов, ещё даже не знающих об этом. Послезавтра умрёт четырнадцать человек, ещё через два дня Октавиану взбредёт убить двадцать девять, или пять, да хоть сколько угодно. А мне ещё и дана роль главного палача, и не знаю, как тебе, а мне кажется, что лучше попытаться, чем ждать, пока не останется ни людей, ни сил.

– Мы и сделаем, просто не сразу. Попробуем что-то предпринять сейчас, и умрём. Дай время до завтра, я что-нибудь придумаю. Обещаю тебе.

– Обед! – прогремело со входа и началась раздача пайков.