Марк Воронин - Форт Рэйвен

– Жрать пойдешь? – осведомился Арон, все так же злобно глядя в зеркало.

– Ну, куда ж я денусь? – ответил я, – Ты чего такой? Спал плохо?

– Нет. Просто как подумаю, куда мы все вляпались… – он сплюнул в раковину и мотнул головой. – Или тебе нравится?

Я от удивления лишь слегка пожал плечами.

– Ну, раз уж вляпались… делать нечего. Надо тянуть. Сбежать-то не получится, судя по всему.

– Знаю, что не получится, – огрызнулся Арон, – Ладно, давай тут по-быстрому. В столовке встретимся.

Я кивнул. В это время из кабинки вылез Иссахар. Он был самым молодым из всей компании, вечно чему-то улыбался, и вообще казался неисправимым оптимистом. У него было вытянутое веснушчатое лицо, рыжие кучерявые волосы и жидкая бороденка, собранная в некий крысиный хвостик. Он год как закончил Хайфский Технион по компьютерным наукам, и уже успел проработать в какой-то большой солидной конторе. В отличие от мрачного Зингера, Иссахар умел находить приятные моменты во всем, даже в пении под душем. Он улыбался, и, хлопнув, уже уходящего Арона по плечу, осведомился:

– Эй, ты чего? Здесь так классно! Я перед душем в столовку заскочил и схватил стаканчик кофе и бутерброд с сыром. Ребята, какой кофе! Лучше я пил только на Дизенгоф 4 4 Одна из центральных улиц Тель-Авива ! Была там кофейня, и, кстати, называлась – «У Арона»! А сыр… – он закрыл глаза и помотал головой в знак запредельного восхищения.

– Ладно… тоже мне – гурман выискался… – огрызнулся Арон и, закинув полотенце на плечо, вышел, затворив дверь.

Арон был вообще не особенно улыбчив, словно бы никому вообще в этом мире не доверял. Был он ростом чуть пониже среднего, но довольно коренастый и крепкий. Непонятно когда и как он брился, но у него на лице постоянно наблюдалась редкая щетина. Еще я заметил, что он был невероятно упрям. В любом, даже незначительном споре, последнее слово должно было остаться за ним. А еще в нем странным образом сочеталась некая приземленность, граничащая почти с жадностью, и при этом какой-то внутренний мистицизм. Он верил в приметы, интересовался странным, хотя, как мне показалось – носил кипу 5 5 Кипа – еврейский мужской ритуальный головной убор. как бы «на всякий случай»: вдруг окажется, что бог все-таки есть!

***

Я тоже умылся и направился в столовую. Арон все с тем же остервенелым выражением лица грыз бутерброд с салями. Кошрут он иногда соблюдал, но когда дело доходило до деликатесов, его едва заметная набожность легко отступала под натиском обильного слюноотделения.

– А где Бени? – спросил я.

– А я почем знаю? – огрызнулся Арон. – Спит, наверное.

– Так, может разбудить?

– Ну, иди – разбуди, – разрешил он.

– Слушай, ты чего? – спросил я уже довольно сурово.

– Ничего! – отрезал Арон.

– Слушай, старик, – перешел я на более вкрадчивый тон, – ну понятно, что мы тут по уши в дерьме, но что делать? Надо как-то устраиваться. В армии ведь и не то терпели! И не каких-то сраных два месяца, верно? Пойми, надо искать хорошее, надо друг друга поддерживать, а не загаживать атмосферу, и без того засранную по самое «немогу». Тогда, думаю, мы и протянем нормально. Если тебе что-то трудно – давай поговорим. Может и полегче станет.

– Ага… станет… – буркнул Арон.

– Точно, станет! – настаивал я. – Говори, если что беспокоит. Станет легче. Если это секрет – я никому не скажу.

– Это они тебя подослали? – ехидно осведомился подозрительный Зингер.

Я, видимо, настолько искренне обомлел, что Арон тотчас устыдился своих подозрений и опустил глаза:

– Извини, это я так… вырвалось просто. Ты спал нормально?– спросил он уже чуть помягче.

– Ну, да, в общем… а что?

– Кошмаров не было?

– Да нет… – ответил я, немного подумав, – по–моему, все было хорошо. Подушка, правда, низковата, у меня сейчас шея немного болит, но, я думаю, что привыкну.

– Что ж это Бени все не поднимается?– вдруг снова забеспокоился Арон, – Идем все же глянем, может?

– Конечно. Давай только доедим. А то потом нас вряд ли кормить будут, верно?

– Ладно, – согласился Арон и оторвал от бутерброда большой кусок.

– А что за кошмары? – спросил я, – ты не выспался что ли?

– Вообще почти не спал, – отрезал Арон, глядя в стол.

– Что такое? – я был немного ошарашен.

– Да ничего… Пытаюсь заснуть, и всякий раз один и тот же сон: будто я на посту возле Газы стою. Ночь. Никого вокруг и тут рация… Голос оттуда, мол, Арон Зингер… Тебе осталось жить четырнадцать минут!

«Я бросаюсь искать автомат… Нет нигде! Я пытаюсь найти хоть что-то: нож, гранату… Ничего! А потом вообще, оказывается, что я голый! Понимаешь? Но и это не все! Я тогда на свой хер глянул… Мама родная! А я еще и необрезанный! Понимаешь?

– Ну и что? Сон как сон… Когда снится, что ты голый, это часто означает, что ты в растерянности, не можешь найти свое место, решение и тому подобное.

– Да, я знаю… Но четырнадцать…

– Что четырнадцать? – удивился я.

– Понимаешь… я как-то ездил в Трансильванию с друзьями, и у нас в компании был один парень – румын. Ну, в смысле, еврей румынский.

– И…

– И там меня цыганка выловила… руку схватила и сказала, что жить мне осталось четырнадцать лет… Тот парень мне перевел. Все ржать начали, а мне так в душу запало…

– Ну, и сколько тебе тогда было?

– Двадцать два…

– А теперь?

– Скоро тридцать шесть… И еще, не знаю, имеет это значение или нет, но мы отсюда выходим шестого августа… шесть плюс восемь – четырнадцать…

– И что? Седьмое июля – семь плюс семь – тоже четырнадцать! А мы еще тут куковать будем… В общем, я думаю, что это ерунда. А насчет цыганки… Одна мне тоже как-то сказала, что будет у меня девушка Лена и я на ней женюсь. И вот, представь себе, у меня с тех пор не было ни одной Лены! Ну, и жена соответственно, тоже не Лена совсем… Хотя, цыганка та была специалист!

Арон вопросительно поднял на меня глаза.

– Понимаешь, кольцо она с меня сняла так ловко, что я вообще не заметил! До сих пор не понимаю как. Так что оставь эти глупости. Сон не самый приятный, я понимаю, но и далеко не самого дурного толка. Так… слегка пасмурно на событийном фоне, но не более того.

– Думаешь? – Арон даже немного оживился.

– Да ясное дело! Допивай, и пойдем Бени будить. Вдруг ему тоже кошмар приснился… – я подмигнул Арону, но тот уставился в свою чашку.

Минут через пять мы встали и пошли обратно к кубрику. Новая форма, которую нам выдали в Вашингтонском подземелье, была на редкость удобной – нигде не жала, но напротив – сидела как влитая, и ткань была довольно приятной на теле. Но, тем не менее, вся эта одежда казалась настолько непривычной, что я всякий раз то одергивал рукава, то вдруг расправлял без всякой надобности комбинезон на поясе, а то принимался застегивать и расстегивать многочисленные карманы.