Федор Вениславский - Шахматная доска роботов

– Я возьму фургон.

– Да, и проверь, чтобы в нём завтра ничего не сломалось.

– Он у меня постоянно наготове! Это самый исправный фургон в стране, – он засмеялся дурным смехом.

– Отлично, Тим, до скорого, – Лэндон повесил трубку, откинулся на спинку кресла, закинул ноги на стол и отхлебнул кофе из чашки.

07 октября 2013 года

Стефан Серафим стоял у окна и наблюдал, как дождь посылал свои иглы, под острым углом врезающиеся в стекло, бомбардировавшие его, пытаясь разбить, пробить и ворваться внутрь, чтобы сокрушить всё вокруг, но безуспешно. Расшибаясь об окно, они превращались в капли, которые и здесь сливались вместе в единое целое, и стремительными потоками бежали по стеклу вниз, преобразуюсь в бурные высокогорные реки на карнизе, спадающие с высоты к земле. На улице бушевала буря, какой не было уже давно, словно вновь наступал Великий Потоп, и глупцам, которые не поверили в него, не построили Ковчег, теперь оставалось лишь стоять и наблюдать, как небо низвергается водой, заполоняющей улицы и дороги, поднимаясь выше и выше. Вспышки грозы выхватывали высокую фигуру Стефана Серафима из темноты. И во время этих вспышек тень от бесчисленного количества дождевых капель за окном, устилала его лицо. В комнате не горел свет, и в редких промежутках между молниями, внутри царила темнота. И темнота эта была заполнена шумом дождя, потому что ни окна, ни стены, сдерживая сам дождь, не могли сдержать его звуков, словно тысячи телевизоров включили одновременно, но все они сломаны, и неполадка выражается в эфирном шуме, который они издают в унисон. В окна ударялись листья, ветки и мусор, поднятый вверх, словно ветер презирал людей, бросая им вызов, спрашивая: «Кто вы такие, без своих бетонных коробок, за которыми прячетесь?». И Серафим стоял у окна и смотрел в него с таким видом, будто всё происходящее снаружи было его великим замыслом, согласно его воле, результатом его желаний.

Серафим стоял спиной к своему собеседнику, который терпеливо ждал, не смея нарушать царившее положение вещей в котором была буря в тишине, темнота во вспышках грозы и раздумья Стефана Серафима в его взгляде вдаль, и казалось, что так должно было быть с самого начала, со времён, когда в книгу мировых событий записывалось всё, что должно было произойти и случиться. И когда время пришло, ножницы голоса разрезали плотную материю тишины и шума, и голос показался громким:

– Овца отбилась от стада, и возвращаться не намерена, – проговорил Стефан, не поворачиваясь.

Собеседник молчал.

– Мальчик, – продолжил Стефан, – знаешь, что раньше делали с такими овцами?

– Нет.

– Использовали их дальше. Ведь они – это был хлеб людей, которые их пасли. А наша овца тем более, особенная, она смотрит в будущее и видит, как его можно изменить. Считает, что оно в её власти.

– А как на самом деле? – собеседник стоял неподвижно, голос его был заинтересованным.

– А будущее в нашей власти, мальчик, мы пастухи этого стада. Дастин Купер бежал. Дастин Купер осознал свои грехи и теперь пытается замолить их.

– Это он считает, что поступал неправильно, – заметил собеседник.

– Да, но понимание двигает его вперёд. Дастин сейчас создаёт нечто потрясающее. Используя все знания, полученные у нас, он пытается направить их во благо, он так убеждён. Ты знаешь, чем отличается убеждение от заблуждения?

– Скажи мне.

– Убеждение основывается на чём-то оправданном, на определённой истине, имеет опору, на которой и держится. Без основы – это заблуждение. Что то, что другое – крайности. Нельзя быть убеждённым частично, или заблуждаться отчасти.

– И к какой из этих двух крайностей ты причислишь Дастина?

– Сам решай. Он делает робота.

– В этом есть что-то особенное?

– Не таких роботов. Его робот сможет войти в зал суда и заменить судью, заменить адвоката, заменить прокурора. Я вижу, что Куперу под силу создать идеального робота-юриста. Он думает, что польза, которую этот робот принесёт, способна уменьшить его грехи. Он хочет, чтобы робот его служил обществу, тем самым искупив вину самого Купера.

– А что ты скажешь на это? – собеседник скрестил руки на груди.

– Я скажу, – протянул Стефан Серафим, поворачиваясь, и в этот момент зарево молнии выхватило его лицо, зловещее и ужасное, из темноты, как само воплощение этой темноты, или тьмы, если быть вернее, какой её описывают в самых жутких романах и показывают в наиболее пугающих фильмах, когда у зрителя идут мурашки по коже, а женщины прижимаются поближе к мужчинам в залах кинотеатров, – я скажу, что через такого робота, через роботов, к созданию которых близок Купер, мы сможем заставить всё общество служить нам, не принуждая к этому силой.

– И как ты хочешь это сделать?

– Мы хотим сделать, мальчик, – поправил собеседника Стефан Серафим, – есть один подходящий человек, хотя он и сам ещё не знает, насколько он подходящий, но и знать это он не должен. Нельзя давать людям понимать, что они подходящие для чего-либо, если это что-либо должно служить твоим интересам, запомни, мальчик. Человека зовут Стиннер. Я передам тебе папку. Ты познакомишься со Стиннером, войдёшь к нему в доверие, и когда будет верный момент, а ты всегда чувствуешь такие моменты, ты передашь папку Стиннеру. И Стиннер с этой папкой сможет завладеть всем тем, над чем трудится день и ночь Купер.

– Купер думал, что сможет уйти от нас и работать на себя.

– Да, он так думал, но он всегда будет работать на нас, даже сам того не понимая. От нас нельзя уйти, мальчик. Даже путь на тот свет не является верным способом. У Купера не будет выбора, как передать всю свою работу Стиннеру. Тот станет новатором в глазах всего мира. Создаст организацию, которая со временем будет обречена стать мировой корпорацией. А взамен нам нужна его лояльность. Не мне, обо мне он знать не должен. Тебе.

– Я выполню.

– Да, мой мальчик, сделай это.

Стефан Серафим вновь повернулся к окну, а его собеседник вышел, цокая каблуками своих туфель по деревянному полу. Стефан Серафим остался наедине с бурей. Она всё разрасталась и становилась сильней, рокотала, намереваясь порвать весь мир в клочья. Стефан Серафим улыбнулся. Вновь сверкнула молния, но она не осветила его улыбку. Потому что ничто не могло осветить такую улыбку.

21 сентября 2028 года

Дастин Купер открыл дверь, и прежде чем выйти, надел солнцезащитные очки. Под ботинками захрустели мелкие камни и куски засохшей земли. Почва вся была в глубоких трещинах от беспощадно палящего солнца. Кое-где пробивались сухие кусты. Горизонт устилала дымка.

Купер расставил ноги, скрестил руки на груди и принялся всматриваться вдаль. Вскоре на лбу выступила испарина, а футболка стала мокрой от пота и прилипла к спине.