Валерий Сабитов - Миражи мира Яви

— Не понял, — растерянно сказал Эрвин.

— А теперь, — с торжеством в голосе сказал Дедушка, — Если ты усомнился в реальности моей свечечки, попробуй от неё прикурить. Знаю, что не куришь, здоровье бережёшь. Подожги что-нибудь из того, чего не жалко.

Эрвин огляделся. Кругом ничего ненужного и способного гореть. Демьян протянул ему обрывок листа из своей записной книжки. Фаэт поднёс кусочек бумажки к пламени. Бумага загорелась, распространив горьковатый запах.

Дедушка захлопал в ладошки и торжественно сказал:

— Ну! Вот! Так есть свеча или нет свечи? Ведь светит и греет! А ты и прикоснуться не смог! Теперь имею полное право объявить своё имя для вас. Зовите меня Фиргун. Что значит — Пустота. Я ведь тоже то ли есть, то ли нет.

Он весело рассмеялся, погладил седую бороду. И продолжил:

— А сейчас мы с вашим кораблём… О, прости, Ананда, ты теперь и мой звёздный корабль. Наш! Попрошу у него для всех эксперимента. Большого и натурального!

Ананда согласился с Дедушкой-Фиргуном. «А между ними мысленная связь», — сказал себе Нур. Корабль увеличил внутренний объём. На месте, где когда-то для Леды явился пульт сенсорного управления, возникла объемная сцена. Вначале её заполнил полупрозрачный белесый туман. Как только он развеялся, Азхара охнула. Остальные замерли, впечатлённые натуральностью картины. Нур, поразившись тому, что Азхара поняла смысл прежде него, почувствовал, как зазвенела струна, проходящая через сердце. Ананда с Фиргуном воспроизвели комнату в доме его земного детства.

Деревянный стол без скатерти. Над ним свисает с потолка на витом проводе лампочка накаливания. Но электричества нет. В стеклянной банке на столе — стеариновая свеча. Фитиль обугливается, потрескивает, съеживается. В колеблющемся свете убранство стола выглядит полуреальным, фантастическим. В центре чугунок с дымящейся гречневой кашей, кругом него четыре алюминиевые миски с деревянными ложками в них. Кругом стола на деревянных стульях четверо. Двое взрослых и двое мальчиков. Старшему из детей не больше десяти лет. У него большие уши и широко распахнутые зеленые, в коричневую крапинку, глаза.

Изумруд глаз Азхары потемнел — признак предельного волнения. Она повернула голову к Нуру. Отсветы свечи в зрачках — как двойной вопрос. И он мысленно ответил: «Да, это я».

Ананда негромко и очень мягко произнёс:

— Картина абсолютно реальной жизни. И не нуждается в подтверждении истинности. Эти люди вас не видят. И не ощутят, даже если вы к ним притронетесь. Но глаза вас не обманывают. Прикоснитесь к столу, к одежде любого из них. Кроме Нура, — ему не разрешено…

Демьян дотронулся до края стола, постучал по некрашеной доске. По затихшей полости Сферы разнесся звук удара по настоящему дереву. Азхара, поколебавшись, подошла к старшему мальчику, коснулась ладонью головы, пригладила густой вихрастый черный волос. Причёска изменилась, но ни мальчик, ни другие за столом не заметили превращения. Корабля, как и путей среди неизвестных звёзд, для них не существует.

Демьян почти шёпотом, переводя взгляд с мальчика на Нура и обратно, сказал:

— Знакомая мне обстановка. Обычный ужин перед сном на окраине Империи. Люди невысокого статуса, рабочий класс. Их не волнует космос. Они спокойно, почти молча поужинают. Отец с матерью обменяются несколькими фразами. О завтрашнем дне. Он о работе на заводе, она о делах в доме и приусадебном хозяйстве. Может быть, о школьных заботах. И всё.

Он внимательно посмотрел на Нура, Азхару. И предложил:

— Думаю, достаточно. Мы поняли смысл эксперимента.

Ананда голосом Демьяна сказал:

— Вы можете даже поколебать пламя свечи в той комнате. Но потушить не сможете. Никто, кроме одного из экипажа. Но там, в той реальности, они воспримут это как проявление естественного хода вещей. Вы для них не существуете.

Короткое молчание, и Леда спросила:

— А кто сможет потушить эту свечу, горящую неизвестно где?

— Я, — сразу ответил Нур, — Но не буду этого делать.

Фиргун заключил:

— Вот оно как получается. Что скажете, господа присяжные? Где туманность, а где свет? Ведь и туман способен принять формы действительности. Но семья за столом готовится ко сну. Завтра у них обычный рабочий день, наполненный заботами до краёв. Не будем им мешать, прав Демьян. Да и мне пора. Люблю поспать, знаете ли. Да и вам пора на отдых. Завтра придётся потрудиться. Не до веселья будет, граждане-товарищи.

Прилетело Нуру сновидение необычное, земное. Словно и не айл он, а простой, запутавшийся в собственной биографии землянин. И не такой «храбрый», как Эрвин, и не такой «мудрый», как Демьян. А совсем обыкновенный. Сон как касание, как лёгкое полупроникновение. Как мгла зыбкая, но ценная, прячущая что-то крайне важное. Да никак не удаётся расплести туманные нити, чтобы увидеть и понять, что там такое, первостепенное и необходимое.

Но что-то, пусть и немногое, пусть и нечётко, удалось разглядеть.

Лунная База «Чандра»… В чёрном небе абрис планеты Земля. Как контурная карта из земного детства — на листе обозначено основное, без подробностей. Только ориентиры. Требуется вооружиться цветными карандашами, пишущей ручкой и самому наполнить схему-пустыню конкретным содержанием. И тогда она оживёт! Такая вот задача.

И — женская фигура где-то… То ли близко, то ли в отдалении. И притягивает очарованием, и отталкивает до отвращения. Женщина не Земли, не Фаэтона, не Илы-Аджалы. И не из Хрустального мира…

Она — женщина-прелесть. И способна наполнить контурную карту Земли своими значками, цветами, подписать каждую местность и город своими именами. Вот она, её рука! — уже тянется через всё небо к пустому лицу Земли.

Но чьи-то могучие, мужские пальцы решительно отодвигают вооружённую карандашом женскую руку и земной шар делается тороидальным. И видит Нур, что жизнь людей земного тора совсем не такая, каковой была во времена их пребывания на шаре.

И спросил во сне Нур, простой землянин, помнящий неземное:

— Роух… Им дано блаженство в странной геометрии. Всё у них есть и всего они могут достичь. Земляне глобуса им позавидовали бы. Но почему они не считают себя счастливыми? Чего им не хватает на благословенном торе?

И услышал ответ Роух:

— Таким успешным мирам, вместе с изобилием, даётся соответствующее знание. Из благополучных миров труднее попасть в благодатную Вечность…

Нур смотрит на исполненный благодатью тор и пытается понять, зачем это всё… И почему с ним…

Но ведь Роух рядом и можно узнать…

— Благословенная Вечность, — Нур окончательно осознал, что находится во сне, и может в любой момент проснуться, но уже не хочет этого, — Туда ведь нет межзвёздных путей. И ни на каком корабле не добраться.