Леонид Дюк - Теория поля

– Ты мне оставишь свой адрес? Я ведь так и не побывала у тебя в гостях, даже не знаю, где и как вы жили все это время.

– А надо было соглашаться, когда тебя звали! – с ироничной улыбкой он легонько подтолкнул девушку локтем и полез в карманы в поисках клочка бумаги.

Листочка, как назло, не оказалось, тогда он достал из кошелька десятирублевую банкноту и по краям, там, где еще оставалось немного свободного от типографской краски места, написал свой московский адрес и номер домашнего телефона.

– А тебе как-то можно позвонить? – спросил он Вику, передавая ей заветную купюру.

– У нас нет телефона. Впрочем, я могу пойти к соседям. Но это надо заранее договариваться, лучше я тебе сначала сама позвоню.

Арсений остановился и развернул девушку лицом к себе. На ее глазах выступили слезы, но внешне держалась она неплохо. Какое-то время они смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Вика сдалась первая, опустила голову и уткнулась носом в его плечо. Он с силой прижал ее к себе. Так они и стояли, безмолвно обнявшись, в пустом темном парке возле парапета какой-то небольшой речушки под мерное журчание бегущей по камням воды. Слов не требовалось, оба все понимали.

В поезд Вика зашла вместе с ребятами. Она быстро застелила все три постели, чем немало их удивила. Оказывается, что и еда в дорогу тоже была припасена заботливой девушкой. Сами они, естественно, об этом даже не задумались. Она достала из сумки и поставила на стол несколько пакетов:

– Вот это обязательно нужно съесть сегодня, а это ничего, можно до завтра, не пропадет.

Друзей тронуло такое внимание.

– Как же ты доберешься?

Вика равнодушно пожала плечами. Вопрос возвращения волновал ее сейчас в последнюю очередь. Но Арсений не мог так просто бросить подругу на произвол судьбы. Очевидное решение созрело мгновенно. Они быстро добежали до стоянки такси, выбрали водителя, внушающего доверие, и Арсений сразу же отдал ему необходимую сумму. Перед открытой дверью машины они еще раз обнялись, крепко поцеловались и снова пристально посмотрели друг другу в глаза.

– Пока, – грустно сказал юноша.

– Прощай! – безысходно ответила девушка. Она почти не верила, что они еще когда-нибудь встретятся. Быстро села в такси и закрыла дверь. Водитель будто бы ждал сигнала – машина тут же сорвалась с места, а Арсению осталось только проводить взглядом ее исчезающие в ночи красные габаритные огни.

«Получилось, что это она уехала, а я остался?» – мельком подумал он и поспешил обратно в вагон поезда.

Его друзья уже начали волноваться, до отправления оставалось меньше пяти минут.

– Мы уж решили, что ты надумал остаться, – хмыкнул Борис. – Как ты?

– Да все нормально, – с трудом изобразив подобие улыбки, ответил Арсений, но его голос красноречиво говорил об обратном. Он вернулся вовремя. Поезд медленно двинулся вдоль перрона. Парни молчали. Первым не выдержал Боря:

– И что теперь?

– А что теперь?

– Да ладно, ты меня понял.

– А ничего теперь! Все как обычно. Вернусь домой, пойду на работу. Найду себе девушку. Курортный роман закончился, пора избавляться от иллюзий.

– То есть что, это все? – удивился Борис.

– А какие еще варианты? – Арсений старался быть спокойным и даже циничным, чтобы притупить боль расставания, от которой на душе было невыносимо тяжело. – Посуди сам, где она и где я? Ну даже если так случится, что я не забуду ее за год, а она не забудет меня. Это ж надо снова сюда приехать. Это ж надо, чтобы она снова оказалась здесь. И чтобы я хотел ее увидеть, и чтобы она хотела того же самого. И… В общем, год пройдет, чувства утихнут, эмоции улягутся. Это сейчас так, как-то ярко все, а время все тушит, все стирает, все притупляет.

– Может, ты и прав.

– Ладно, хватит о грустном, – Антон развернул первый пакет. – Пора уже и подкрепиться. Что тут у нас?

Друзья пододвинулись к столу, начали доставать салфетки, приборы, вытащили из сумок вино. Жизнь завертелась в своем обычном ритме.

Вика всю дорогу молча смотрела в темное окно. Она пребывала в странном оцепенении, и это состояние было удивительным даже для нее самой. Едва услышав шум подъехавшей машины, бабушка вышла навстречу и уже с нетерпением ждала ее на крыльце. Девушка попыталась ей улыбнуться, но получившаяся гримаса мало походила на улыбку. Она прошла в свою комнату, разделась и легла в постель. Бабушка заглянула в приоткрытую дверь. Над кроватью под самым потолком в белесых лучах уличного фонаря одиноко висел большущий зеленый попугай.

Приглашение на закрытое заседание в Российскую академию наук Малахов получил весьма необычным образом. Седой и обрюзгший полковник торжественно вручил ему запечатанный конверт с пугающим логотипом «ФСБ России» и ярким грифом «Совершенно секретно». Некогда кадровый чекист, ныне на пенсии, начальник первого отдела университета давно потерял всякий вкус к жизни и доживал свой век, протирая штаны в тесном кабинете. Чуждый любым новым веяньям, убежденный противник всех современных технологий, за мнимой принципиальностью он скрывал полную свою неспособность и нежелание чему-либо учиться. На обшарпанном столе отсутствовал даже традиционный компьютер, и начальник обычно проводил свой рабочий день, тупо пялясь в экран старенького телевизора. Успешно просрав стараниями себе подобных ничтожеств некогда великую державу, он теперь считал себя полностью исполнившим свой долг перед Родиной и спокойно почивал на лаврах, наслаждаясь непыльной, удобной должностью.

Отставной полковник в присущей ему хамской манере велел ознакомиться с содержимым солидного послания непосредственно в кабинете и за его пределами о прочитанном не распространяться. Столь внушительные меры предосторожности выглядели странно. На первый взгляд речь в письме велась о совершенно рядовом совещании. Поскольку Малахов являлся членом-корреспондентом Академии наук, подобные мероприятия с его участием проходили более или менее регулярно. Но на этот раз, очевидно, вопросы, планируемые к обсуждению, выходили за рамки обычной встречи.

Ученые, собранные столь экзотичным образом в специально оборудованном помещении РАН на Ленинском проспекте, по большей своей части были уже знакомы профессору. Известные и заслуженные люди, все они в основном занимались темами, близкими к темам Евгения Михайловича. Лишь двух человек он видел впервые.

Малахов расположился в удобном кресле рядом с Валехом Джафаровичем Саадиевым и Валентином Владимировичем Косаченко. Оба входили в тот же диссертационный совет, да и без того они долгие годы хорошо знали друг друга.

– А кто-нибудь в курсе, что здесь вообще планируется?