Леонид Дюк - Теория поля

– Что за фантазии опять у тебя?

– Послушай меня! Только что смотрела передачу по телевизору. Сказали, что, пока тебе не исполнилось двадцать семь лет, тебя совершенно спокойно могут забрать служить на целых два года!

– Ну и что ты мне предлагаешь? Уехать в Америку и прятаться там до двадцати семи?

– Нет. Вот они как раз говорили о том, что кандидатов наук в армию не забирают, а на время обучения в дневной аспирантуре предоставляется отсрочка.

– Мам, ну какая дневная аспирантура? Я и так на трех работах с утра до вечера!

– Ничего страшного! Заведешь еще одну трудовую книжку, положишь ее в аспирантуре и возьмешь справку для военкомата. Я договорюсь у себя. Научного руководителя подберем из наших. Валех Джафарович подойдет? Он тебя давно знает, да и Малахов, если что, порекомендует.

– Мам, ну я не знаю, давай как-нибудь позже к этому разговору вернемся, я устал.

– Арсений, почему я одна должна беспокоиться о твоей судьбе? Пора бы уже повзрослеть! Коль избрал для себя карьеру ученого, изволь соответствовать!

– Мам, не дави на меня! Знаю я все эти твои штучки, на меня они не действуют!

Нонна Алексеевна, как женщина умная и тоже, в свою очередь, хорошо знавшая сына, моментально сменила тактику.

– Арсюшенька, ну посуди сам. Ну что такое в наше время ученый без ученой степени? У тебя же такие потрясающие возможности! Другой бы радовался на твоем месте! Посмотри на наш диссертационный совет: я, Малахов, Саадиев, Косаченко, еще дядя Миша Зингельман, ты его наверняка помнишь. Остальные члены совета тоже наши давние и хорошие знакомые! Материалов у нас с отцом огромное количество, хватит не то что на одну, на несколько диссертаций! Да и ты мальчик у меня неглупый получился. Справишься!

– Мам, вечно ты от меня чего-то хочешь. Ты хотела, чтобы я пошел по вашим стопам, – я пошел. Ты хотела, чтобы я работал по специальности, – я работаю. Ты разве не об этом мечтала? Я и у Акименко сделаю работу! К чему все эти родственные связи? Мне это неприятно, выходит так, будто я бездарный балбес знаменитых родителей!

– Пока ты будешь делать у Акименко, тебя загребут в армию! А там чужой генерал будет заставлять делать совсем другие открытия! И когда ты оттуда вернешься, то и в помине забудешь, что такое физика!

– Ладно, мам, ты мертвого достанешь! Обещаю завтра поговорить с Акименко, я в любом случае должен буду поставить его в известность, – сдался Арсений, лишь бы отвязаться. – Давай лучше поужинаем. Что там у нас?

Они прошли на кухню, Нонна Алексеевна быстро накрыла на стол. Дом никогда не стоял на первом месте среди приоритетов этой увлеченной наукой женщины, но при этом она почти всегда успевала найти время, чтобы постирать, погладить, убраться или приготовить еду. В былые годы достатка, когда Козыревы могли еще себе это позволить, к ним регулярно наведывалась домработница. Теперь же приходилось справляться самой.

Ужин больше походил на обед и состоял из красного украинского борща и картофельных зраз со сметаной. Арсений всегда удивлялся одному необычному факту. Независимо от повара, все борщи, приготовленные в большой семье Козыревых, удивительно походили друг на друга и при этом разительно отличались от всех остальных борщей мира. Кто бы его ни готовил – Нонна Алексеевна, ее мать, Павел Тимофеевич, его сестры или его мать – он всегда имел очень насыщенный вкус, слегка заметный сладковатый привкус и ярко-ярко оранжевый, почти золотой цвет. Другие же борщи – у знакомых, в ресторанах или столовых – обычно обладали темно-бордовым цветом, жидковатой консистенцией и, по сравнению с их фирменным блюдом, напоминали скорее воду из-под вареной свеклы. Единственный борщ, который не уступал по качеству традиционному семейному кушанью, Арсений попробовал совсем недавно в Крыму, когда Вика, приложив огромные усилия, затащила его к себе домой пообедать и угостила бабушкиным кулинарным шедевром. Тот борщ, правда, отличало наличие болгарского перца, но этот новый дополнительный ингредиент вкуса никак не портил, а даже наоборот, придавал ему некоторую пикантность и особую дополнительную изысканность.

Воспоминания пробудили в его голове мысли о Вике. Нонна Алексеевна, словно почувствовав это, перевела тему на девушек.

– Ой, ты знаешь, я сегодня в университете зашла к нашему проректору, а у него как раз находилась его дочка, ну такая красавица, такая красавица! Видел бы ты ее! Высокая, стройная, длинные русые волосы, просто картинка, а не девушка!

Арсений почувствовал неладное, но виду не показал и продолжал увлеченно уничтожать ужин.

– Я ей говорю: «Юля (ее Юлей зовут), так вот, я говорю ей: «Юля, как вы хорошо выглядите, как же повезло вашему молодому человеку. Если бы я была мужчиной, я бы в вас обязательно влюбилась!» А она мне отвечает, представляешь: «Ах, Нонна Алексеевна, жаль, что вы не мужчина, потому что у меня как раз на этом фронте полная тишина». Нет, ну ты можешь себе представить!

Арсений продолжал сохранять внешнее спокойствие, но внутренне хохотал от души. Его всегда поражало умение матери быстро входить в тесный и доверительный контакт с малознакомыми людьми. Однажды они вдвоем с отцом возвращались с дачи домой. Дорога до станции пролегала мимо небольшого живописного озерца. Приближался конец сентября, стояла довольно прохладная погода. Увидев купающегося в озере мужчину, Нонна Алексеевна моментально забыла про электричку и тут же завела с ним непринужденную дружескую беседу:

– Здравствуйте! Позвольте выразить вам свое искреннее восхищение! Как же это вы не побоялись, вода же, наверное, ужасно холодная! Вы, должно быть, очень закаленный мужчина!

Несмотря на то что человек в воде не очень активно поддерживал беседу, Нонне Алексеевне удалось проговорить с ним таким образом минут десять. Ровно до тех пор, пока Павел Тимофеевич, уставший ждать и всерьез уже опасающийся опоздать на электричку, не подошел к ней и не шепнул на ухо:

– Нонна, это безлюдное, глухое место! Он наверняка купается голышом. Своим навязчивым присутствием ты ему просто не позволяешь выбраться на берег. Посмотри на него, бедняжку, он же уже синий весь от холода! Сделай милость, пожалей его, пойдем дальше.

Сын, не отрываясь, укоризненным, ироничным взглядом смотрел на мать. Такой заход обычно не предвещал ничего хорошего. Предчувствие его не обмануло. Нонна Алексеевна достала из кармана бумажку и аккуратно положила на стол рядом с Арсением. Осторожно, вкрадчивым голосом, будто боясь кого-то спугнуть, прошептала:

– Вот ее телефон! Позвони ей как бы между прочим, спроси, как дела, пригласи куда-нибудь.

– Мама! Хватит уже пытаться устроить мою жизнь, – взорвался юноша. – Я сам с этим прекрасно справлюсь! В Крыму, теперь вот. Сколько можно!