Леонид Дюк - Теория поля

Козырев отправился на работу, предоставив девушку самой себе, так или иначе вынудив строить с его родителями отношения совсем иного типа, нежели у них сложились до этого. Родители никоим образом не выражали Виктории своего удивления или неудовольствия. Приободренная теплым и дружелюбным приемом, она с готовностью засучила рукава и принялась за генеральную уборку квартиры. Прежде всего досталось комнате Арсения, которая, прямо скажем, идеальной чистотой и порядком не отличалась. Девушка выгребла и постирала грязные вещи, вытерла пыль, прошлась пылесосом по ковру на стене и тщательно вымыла полы. Нонна Алексеевна наблюдала за процессом стоически, с готовностью предоставляя необходимый инвентарь. Дошла очередь и до кухни. Закончив с уборкой, Вика столь же усердно взялась за приготовление ужина и провозилась с ним до самого вечера.

Арсений сидел за компьютером, непонимающим взглядом пялился в монитор и с блаженной улыбкой вспоминал восхитительную ночь со своей крымчанкой, когда ему неожиданно позвонила Юля. Она собиралась покупать компьютер и, памятуя о его хвастовстве в части общения с вычислительной техникой, попросила помочь с выбором, настройкой, а заодно и небольшим вводным курсом компьютерной грамотности. Ситуация сложилась двусмысленная. Нет, конечно, он не имел никаких моральных обязательств перед Юлей, но она ему определенно нравилась. Он ничего не имел против того, чтобы встретиться с ней снова, помочь в ее милой и явно надуманной просьбе и, как знать, возможно, завязать более серьезные, длительные отношения.

Но встречаться с другой девушкой сейчас, когда дома его ждала Вика? Нет, он не мог себе такого позволить. Но и принять решение расстаться с одной из них прямо сейчас тоже не решался. Лучшее, что он смог придумать, это оттянуть на время момент принятия окончательного решения, выдумав несуществующую командировку. Он рассказал ей все, что нужно было знать при совершении сложной покупки, а свою личную помощь предложил через пару недель, сразу же по его возвращении. Юля не возражала, общалась с ним искренне, он снова почувствовал в ее голосе те самые теплые нотки, которые так ему понравились при знакомстве.

А дома его ждала чистая комната, свежие вещи и вкусный ужин. Плюс эмоциональный рассказ Нонны Алексеевны «за закрытой дверью», которая в красках описала всю неуемную Викину активность.

– Сынок, я, конечно, ничего не имею против твоих девушек. Ты взрослый человек, и я не вправе запрещать тебе встречаться с кем бы то ни было. Конечно, коль уж ты здесь живешь, ты можешь приводить их сюда, но все же, мне кажется, такая активность несколько преждевременна. Ты можешь нам с папой сказать, чего нам следует ожидать от этого визита? Надолго ли она здесь? Какие у тебя планы насчет нее?

Арсений и рад был бы сказать правду, но он и сам себе абсолютно не представлял ответ на этот совершенно справедливый вопрос, а прямо спросить у Вики о ее планах ему было как-то неловко. Поэтому он ответил уклончиво:

– Мам, ну она приехала в гости к родным. Мне каждый день ее встречать и провожать неудобно, только время лишнее тратить. Пусть пока поживет здесь. Тем более, – он с хитрой улыбкой посмотрел на мать, – судя по твоему рассказу, белоручкой ее никак не назовешь.

Сейчас он предпочел отшутиться, но прекрасно понимал: рано или поздно в их отношения с Викторией придется внести полную определенность. Проблема заключалась в том, что пока он и сам не знал, чего хочет от этих отношений. Все то, что случилось за последние сутки, вполне его устраивало, причин для беспокойства не наблюдалось. Требовалось время, чтобы определиться самому и уже потом, исходя из собственных целей, построить непростой разговор с девушкой. Пока же вопрос оставался открытым.

Засыпал Козырев всегда с большим удовольствием. Заботы трудного, напряженного дня оставались позади, впереди его ждало несколько часов блаженства, сказочных и волшебных снов. Он уютно устраивался в своей кровати, в которой годами все было тщательно подобрано, заботливо подготовлено для ночных грез: в меру мягкий матрас, пара удобных подушек, с помощью которых легко создавалось комфортное логово, и два одеяла на выбор – полегче и потеплее, дабы регулировать температуру, не вставая с места. Он любил, чтобы в комнате всегда оставалось прохладно: окно не закрывалось практически круглый год, а тепло уставшему телу обеспечивали различные комбинации из этих двух одеял. Они, как и подушки, давно стали для него старыми и проверенными друзьями. Для Нонны Алексеевны их нестандартный размер доставлял дополнительные заботы при выборе постельного белья, но зато они позволяли Арсению, несмотря на его немалый рост, с головы до пят закутаться в теплые шерстяные полотнища.

Еще с детства у него сложилась привычка спать в обнимку с мягкой игрушкой. В подростковом возрасте при возникновении первых эротических фантазий, крепко сжимая ее в руках, он представлял, будто бы в его страстных объятиях находится самая лучшая в мире девушка. Но детская игрушка уступила однажды свое место новой подушке, которая уже так и осталась в его постели навсегда. Вышло удобнее и гигиеничней, хотя сути такая замена и не меняла. Казалось, что появление постоянной девушки должно было положить конец этой странной и явно затянувшейся детской привычке, но этого почему-то не произошло – после нескольких ночей с Викторией Арсений вдруг понял, как остро ему не хватает привычной и проверенной подружки в их общей супружеской постели. Подушка, в отличие от женщины, не излучала дополнительного тепла, была гораздо легче, несравнимо мягче, да к тому же ее без труда удавалось перебрасывать через себя при каждом перевороте на другой бок.

Этот промежуток времени, от момента соприкосновения тела с кроватью до полного погружения в царство Морфея, Арсений любил больше всего. Потом что? Потом сон, интересный или пугающий, иногда волнующий, почти всегда волшебный, а временами даже управляемый. Но это всего лишь сон. Там все почти как в обычной жизни. Ощущение же приближающегося забытья, предвкушение погружения в сладостную дремоту, райское, неземное блаженство удавалось испытать только в эти несколько мгновений, когда тело уже приняло удобную позу и расположилось ко сну, но сознание пока еще сохраняло способность контролировать реально происходящее.

Отключение происходило не сразу. Сперва он осознанно вызывал в голове вполне контролируемые разумом мечты или грезы. Чаще всего это были какие-нибудь необычайно уютные картинки: теплая маленькая избушка среди морозной стужи и воющей вьюги за окном, подводная лодка на глубине бушующего океана или роскошный замок, спрятанный неизвестными зодчими в недоступных обычному человеку, непроходимых отрогах высокогорного Тибета. Потом перед глазами постепенно начинали проявляться те самые нафантазированные декорации, но сознание все еще по инерции продолжало контролировать происходящее наяву. Когда контроль переставал быть реальным и тоже превращался в грезы, Арсений никогда не мог уловить достоверно. Иногда ему казалось, что вот он, тот самый момент. И он действительно очень яркий и продолжительный, просто так уж устроено человеческое сознание, что вспомнить его потом, при пробуждении, увы, не представляется возможным.