Леонид Дюк - Теория поля

Муса Бурхан не любил покидать своего жилища, в котором годами все было приспособлено под нехитрое бытие старого отшельника. Со временем круг общения йогина все больше сужался, и Малахов оставался чуть ли не единственным его постоянным собеседником. Вот и сейчас они сидели вдвоем все в той же небольшой квартирке, которая, казалось, каким-то неведомым чудом попала из самой Индии в тихий дворик московского центра.

Евгений Михайлович сегодня просто не мог не прийти к своему духовному наставнику. Перспективы вновь созданной научной группы оказались настолько любопытными, настолько выходили за привычные рамки обычных научных исследований, что он остро нуждался в мудром совете. Вопрос относился даже не к практической области, тут было все более-менее ясно, а скорее к этическому, моральному аспекту проблемы. Если кто и мог помочь профессору привести мысли в порядок после свалившегося на него огромного количества новой и непривычной информации, так это, несомненно, Муса Бурхан. Того даже не потребовалось ни о чем просить. Малахов и рта не успел раскрыть, как мудрый йогин уже начал свой странный, то ли научно-исторический, то ли воображаемо-фантастический, рассказ.

– Видишь ли, мой ученый друг, Веды представляют собой настолько древние знания, что вряд ли найдется на земле писание, превосходящее их по возрасту. Но те события, которые они описывают, относятся к еще более ранним временам! Настолько древним, что нам, обычным смертным, даже представить себе трудно столь огромные исторические промежутки.

Бурхан вдруг замер, пронзая собеседника пристальным, изучающим взглядом. В глубоких морщинках старческих глаз затаилась лукавая усмешка. Пауза длилась недолго, через мгновенье мастер задал совершенно неожиданный вопрос, повергший Малахова в полный ступор:

– Как ты думаешь, из чего состоит этот мир?

Профессор, пожалуй, был одним из немногих людей на земле, которые знали ответ на этот вопрос, он мог максимально подробно озвучить современные представления человечества об устройстве мироздания. Вот только учитель наверняка имел в виду совершенно иное. Впрочем, тот и не ожидал никакого ответа.

– Я расскажу тебе… Верховное божество – Бхагаван – ложится на дно Причинного океана, при выдохе его рождается множество Миров, и сам он входит в каждый Мир, в каждую такую Вселенную. Но миры пока пусты, их необходимо наполнить, наполнить жизнью. И вот из золотого яйца рождается Брахма. Он создатель, Он творец, Он владыка! Лишь Он способен сотворить материю, ибо отец его – идея, а мать его – энергия. Скорлупа яйца, расширяясь, образует пространство, оно уже наполнено эфиром – первоматерией и первопричиной всего сущего. Но эфир пока мертв, три гуны, его составляющие, неподвижны, они находятся в полном и абсолютном равновесии. Саттва означает ясность, она отвечает за добродетели. Раджас – это энергия, пыл, его сфера – страсть и желание. Тамас рождает пороки, основное свойство его – инертность. Итак, тамас – это покой, раджас – движение, и только саттва способна дать отклик разуму, она формирующая и комбинирующая гармония. Лишь двигаясь, взаимодействуя, гуны воспроизводят материю. Все, что мы видим в реальности, состоит из них [27] Любопытно, что по отношению к любым противопоставлениям одна из гун всегда положительна, другая отрицательна, а третья нейтральна. Например, для знания: саттва (+), раждас (0), тамас (-); для движения: саттва (0), раджас (+), тамас (-); для удовольствия саттва (+), раждас (-), тамас (0) и так далее. . Материальная или проявленная сторона Вселенной называется пракрити. Но пракрити есть лишь видимость, мистификация, майя.

– Что же заставляет их двигаться? – решился уточнить как всегда практичный Малахов.

– В этом и состоит суть творения! Из своего ума и тела Брахма создает разнообразные формы живых существ, которые предоставляют возможность индивидуальным душам проявиться в материальном мире. Это другая сторона мироздания, сущность непроявленная, живая, вечная! Атман, Пуруша, душа человеческая. Он тысячеглаз, тысяченог, тысячеглав. Принося жертву богам, разделяется на множество личностей, чтобы затем снова, через миллионы веков собраться воедино.

Да-да! Да, Жень, мы все – суть одно и то же. Мы вечны, мы едины, мы подобны богам! Имеющий общую природу Пуруша не подвержен метаморфозам, он совершенен. Он непричастен материальному миру, однако именно его воля, выраженная в привязанностях и желаниях, вынуждает гуны вращаться. Он и только он один способен на созидательный акт, имеет возможность творить предметы и события из небытия, создавать причины и их последствия. Таким образом, неподвижный по своей сути Пуруша, воздействуя на первичный, изначальный эфир, являет в итоге силой своей магии себя самого, собственное свое отображение в гунах. И этот двойник получается настолько убедительным, что захватывает, смешивает, запутывает индивидуума, заставляя ложно ассоциировать себя с этим бездушным, неживым порождением майи.

Однако суть любого отражения – иллюзия. В итоге мы видим то, чего не существует. Это всего лишь аханкара – ложное эго, но именно его человек, увы, принимает обычно за собственную личность. Далее по нисходящей, объекты, созданные пракрити, становятся все более осязаемыми, приобретают грубые формы. Аханкара создает буддхи. Буддхи – это наш разум, способность решать, анализировать, мыслить. За ним следует манас, низшая ипостась ума. Он годится лишь на то, чтобы собирать и преобразовывать импульсы, поступающие от наших органов чувств и действий, так называемых индрий. Это то, посредством чего мы воспринимаем и можем воздействовать на низшие материальные субстанции – пастбища чувств. В представлении современного человека именно пастбища чувств и называются материей: то, что мы можем потрогать, ощутить, измерить. Но владенья пракрити значительно шире и включают в себя полный набор иллюзорных субстанций, формирующих в итоге сей бездушный фантом души человеческой.

Йогин устал говорить и вальяжно развалился в мягких подушках, продолжая прожигать Малахова внимательным взглядом, уж очень его интересовала реакция собеседника. Профессор же внешне пребывал в полной прострации, целиком сконцентрировавшись на анализе полученной информации. Не сказать, чтобы новости его удивили, но кое-что из сказанном все же стало для него неожиданностью. Будто еще несколько кирпичиков заняли свои законные места в медленно возводимом им здании познания. Наконец он прервал молчание:

– Если допустить, что все, начиная от того самого ложного эго, принадлежит материальному миру: и мысли, и эмоции, и поступки, и события, то вырисовывается любопытная картина. Ведь если разобраться, люди имеют различные физико-антропологические данные, это несомненно. Вес, рост, цвет волос и глаз. Сила, в конце концов. Иногда близкие, похожие, но все ж таки разные. Поднимаясь выше, от материального к духовному, посмотрим на ум, на способность человека мыслить. Здесь вроде бы тоже отличия очевидны. Более того, интеллект дается человеку от природы и тренируется в очень незначительных пределах. Тогда логично распространить тот же принцип и дальше, на это пресловутое ложное эго. Да, все живые создания имеют одинаковую, общую живую душу, но между тем информация доносится до них в искаженном виде. Это словно сломанная призма, кривое зеркало. Известный писатель, политик, святой мученик, сексуальный маньяк-педофил из соседнего парка – с точки зрения единства души они идентичны, вот только картинка из окружающего мира из-за разности в искусственных, порожденных гунами фильтрах достигает цели в совершенно различном виде, а следовательно, способна порождать ложные желания!