Гораций Голд - У финишной черты

Тогда это ставило девушек в еще худшее положение. Если они говорили правду, что Слэттери не спал всю ночь, значит, убийство совершил кто-то из них. Ведь со слов старика, только медсестры входили в палату. Капитан Уоррен из уголовного отдела сразу же просек это и велел девушкам выстроиться перед Слэттери.

— Ну, Слэттери? — сказал Уоррен. — Одна из этих медсестер, вероятно, убийца. Есть среди них кто-нибудь, кто входил в палату не по делу? Или подозрительно вел себя?

С несчастным видом Слэттери прошелся мимо девушек, глядя на их лица. Он покачал головой, как мне показалось, оттого что столкнулся перед серьезной проблемой.

— Было очень тускло в палате, — пробормотал он. — Чтобы не мешать пациентам, горит один ночник, света хватает только для того, чтобы девушки могли спокойно пройти, не спотыкаясь. Я даже не могу быть уверен, кто именно из них входил в палату.

— И никто не вел себя подозрительно? — допытывался капитан.

— Откуда мне знать. Моя работа — не пускать посторонних. Входили одни медсестры, было довольно темно, и даже если бы одна из них спрятала под халатом армейскую винтовку, я бы этого не заметил.

Капитан Уоррен допросил девушек поодиночке, чтобы выяснить, знал ли кто-нибудь из них Майклса достаточно хорошо, чтобы иметь повод прикончить его.

Об этом рассказала Салли Нортон, красотка из кабинета психогигиены, когда вернулась на дежурство после допроса. Зайдя в раздевалку, чтобы переодеться, она вдруг с визгом выскочила обратно, держа что-то в руках. Это был халат. Увидев доктора Шаца, она развернула его перед ним, словно тряпку перед быком.

— Вы только посмотрите, доктор! — кричала она. — Я вчера забрала униформу из прачечной, и еще даже не надевала халат, и во что он теперь превратился!

— Если что-то не так с прачечной, сами с ними разбирайтесь, — раздраженно отмахнулся он. — У меня и так хватает проблем с пациентами, из-за всей этой шумихи с Майклсом.

— Но в том-то и дело. Я не удивлюсь, если это имеет какое-то отношение к Майклсу, — и она показала ему рукав, на котором были красные пятна по краю, возле запястья.

Шац позвал капитана Уоррена и доктора Мерримена, главу отделения. Мерримен выглядел еще хуже, чем обычно, держа руку за пазухой, со стороны сердца. Все это волнение доставляло ему больше беспокойства, чем наши пациенты.

Уоррен очень заинтересовался находкой. Здесь же, в больнице, провели тест и установили, что кровь на халате имеет ту же, третью группу, что была у Майклса. Он, разумеется, был не единственным пациентом в больнице с такой группой крови, но капитан Уоррен не мог проигнорировать этот факт.

Он начал было давить на Салли, но тут вмешался доктор Мерримен и рассказал ему о нашем коротышке, и про его историю с трижды произнесенными именами.

— Какого черта, что за чушь? — возмутился Уоррен. — Мне нужны доказательства, а не фантазии какого-то чокнутого парня.

— Действительно, — торопливо вставил доктор Шац, пытаясь остановить доктора Мерримена, но не решаясь открыто прервать его. — Это довольно типичное заблуждение, правды в нем не больше, чем в рассказах о ведьмах или гоблинах. Я не хотел бы тревожить пациента по этому поводу.

— Можете не беспокоиться, — сказал Уоррен. — У меня есть более важные вещи.

— Дело в том, — продолжал доктор Мерримен, — что этот человек, утверждает, заметьте это, что он боялся упоминать имя Пола Майклса. Именно поэтому он хотел, чтобы его заперли здесь.

Уоррен озадаченно посмотрел на него.

— Хотите сказать, вы верите в то, что он назвал имя Майклса три раза, и тот умер.

— Конечно, нет, — сухо ответил Мерримен. — Это поразительное совпадение, которое заслуживает внимания, вот и все. Или, возможно, мое представление о работе полиции отличается от вашего.

Я не знаю, как Шацу это удалось, но он убедил капитана Уоррена, что доктор Мерримен уже в годах, и его старческую причуду следовало бы удовлетворить. Я сопроводил их до кровати коротышки, только-только начавшего выходить из-под седативного воздействия препарата. Он еще был немного не в себе, но, увидев, как мы вошли, спрятал левую руку под одеяло.

Собственно, все, что вам нужно, чтобы заставить полицейского незамедлительно среагировать — так это либо среди бела дня как угорелому выбежать из банка, или вот так подозрительно быстро спрятать руку. Уоррен сорвал с пациента одеяло и после недолгого сопротивления заставил раскрыть пальцы. Под ногтем мизинца коротышки виднелось что-то красное.

— Кровь? — поразившись, спросил я, после чего мне пришлось заняться пациентом. Он так и норовил вырваться, пока капитан Уоррен пытался сделать соскоб с его пальцев.

Это оказалась не кровь. Губная помада, что можно было определить и без лаборатории.

— Ну, вот, — убежденно заметил доктор Шац. — Видите? Вы нарушили покой моего пациента, и ради чего?

— Это мое дело, — сквозь зубы ответил Уоррен. — И я собираюсь еще немного побеспокоить его.

Он заставил меня вывести коротышку. Я не хотел, но доктор Мерримен отверг возражения Шаца, и приказал мне. Двое полицейских силой переодели парня в халат Салли Нортон и накрасили ему губы красной помадой.

А знаете, в этом стройнящем халатике и с колпачком на голове он выглядел весьма неплохо. Даже интереснее, чем Салли, надо сказать.

— Ладно, — согласился Шац, — возможно, он сумел бы в полумраке проскользнуть мимо Слэттери. Допускаю. Но почему вы считаете, что он это сделал. Да и зачем ему это?

— Во-первых, помада на мизинце, — сказал Уоррен. — Иногда приходится подправлять помаду пальцем. А что касается вашего «зачем», то это зависит от разных обстоятельств. Если парень просто псих, он мог зарезать Майклса потому… потому, что он псих. Но, предположим, что он — тот самый сбежавший грабитель, его сообщник, а Майклс — единственный, кто мог рассказать о нем и опознать. И пока Майклс лежал в коме, этому типу нужно было только пробраться в больницу любым возможным способом и перерезать сообщнику горло, чтобы навеки заткнуть его. По-моему, все сходится.

Доктор Мерримен кивнул.

— Именно об этом я и подумал, капитан, — сказал он.

— Ты лжешь! Ты лжешь! — закричал коротышка. — Я назвал его имя три раза, и он умер! Они все умирают! Это мое проклятье!

— Хорошо, давайте проверим, — сказал доктор Мерримен. — Произнесите мое имя три раза.

Коротышка съежился и отступил.

— Я… Я не могу. Уже достаточно смертей на моей совести.

— Я приказываю! — крикнул доктор Мерримен, его лицо опасно раскраснелось. — Произнесите мое имя три раза!

Коротышка бросил на доктора Шаца умоляющий взгляд.