Петр Ингвин - Ольф. Книга пятая

Я внутренне согласился, что если результат труда размыт и незаметен, от терапии хочется перейти к жесткой хирургии. И как историк, пусть недоучившийся, я прекрасно понимал последствия хирургии. Но ведь современная цивилизация живет по принципу «Если нельзя, но очень хочется, то можно»…

И все же – нельзя, категорически. Поймет любой, у кого на шее голова, а не что-то литое или пустое.

– Владение чертогом перешло ко мне, – продолжала Эля. – Папа провел обучение, я узнала правила и получила пульт. Папа с новой женой купили поместье в маленькой европейской стране, завели счет в банке, приобрели акции нескольких крупных предприятий. На жизнь хватит с избытком. Папа жалел, что оставляет дело своей жизни, но его избранница была непоколебима, а он любил ее сильнее всего на свете. На вопрос, что в жизни главное, он тоже стал отвечать «семья и дети». Правда, добавил третью составляющую: «И дом».

– Семья, дети, дом. Очень правильный набор. Не исключаю, что однажды и я приду к тому же.

Эля преобразилась на глазах – расцвела, зарумянилась, расплылась в счастливой улыбке.

– «Однажды», то есть «когда-нибудь» – это само собой, но сейчас твой ответ еще не изменился?

– О смысле жизни? – Я обвел Элю плотоядным взглядом, с головы до ног, нарочно вгоняя в краску притормаживанием на женских отличиях. – Он не изменился, но немного поколебался. В нем появилась эгоистическая нотка. Нет, «эгоистическая» – неверное слово, счастье двоих – не эгоизм. Или я ошибаюсь?

Я бил в женское начало Эли, которое у любой девушки должно откликнуться на такие слова не только словами.

Эля – крепкий орешек. Она улыбалась, но в объятия не бросалась, целоваться не лезла, к встречным действиям не подталкивала, и причиной была не застенчивость, которая, вообще-то, была тоже. Для Эли смысл жизни оставался в помощи людям, остальное уходило на второй план. К тому же, мы с ней, можно сказать, только сейчас по-настоящему познакомились. Проживающие под одной крышей Эльф и Избранный – это одно, а Эля с проходимцем Аликом, о котором она, в сущности, ничего не знает, – совсем другое. Эля представляла меня прежним, каким знала несколько лет назад. Насколько сильно можно измениться за столь короткое время, она не догадывалась. Дай Бог ей оставаться в блаженном неведении подольше.

– Уже поздно, день был тяжелый, у меня не только ноги, а даже мысли заплетаются. – Эля устало вздохнула. – Давай отдохнем. Мне нужно прийти в себя.

– Мне тоже, но сначала еще пару вопросов. Как ты научилась говорить на всех языках мира?

– Это умение – вроде подарка свыше, оно приходит само. Я не знаю точных причин почему и как, у меня умение появилось не сразу, а примерно через полгода владения чертогом. Папа тоже говорил на всех языках, у него знание языков исчезло, едва он передал пульт от чертога мне. Скорее всего, языки – неизвестная нам настройка чертога, она включается и выключается самостоятельно. Чертогу же нет дела, на каком языке думает владелец пульта, приказы выполняются в любом случае. Каким-то образом чертог передает свое умение владельцу.

С языками все стало ясно, мне такое умение светит не скоро, если не разберусь с настройками лично. Идем дальше. В день знакомства с Элей как ангелом она говорила: «Ты сможешь навещать родителей когда захочешь, но в твоих же интересах только видеть их, только узнавать об их проблемах и, если получится, помогать, а они тебя видеть не должны». Встречается ли она с ними сама?

– Ты поддерживаешь отношения с папой?

– Мы договорились, что под Новый год я буду показываться в окне, и если у папы все нормально, он приветственно махнет мне рукой, а если требуется помощь или понадобится поговорить, то жестом пригласит в дом.

– А как дела у твоей мамы?

– Я помогла ей материально, сейчас у нее тоже все хорошо.

Еще один вопрос временно снят. Временно – поскольку я не знаю, правду ли мне говорят. Безупречная мимика, искренний тон и красивые слова – не гарантия честности. По себе знаю.

– Что твой папа говорил о чертоге – что он такое и откуда взялся?

– Папа считал, что некие высшие силы наблюдают за человечеством и проверяют его, а чертог – нечто типа развивающей игрушки, вроде той, которую дают маленьким детям или животным, чтобы понять, насколько те сообразительны. Владелец пульта раскрывается перед наблюдателями полностью, показывает свою сущность во всей красе. Ни одной гадкой и самой захудалой мыслишке не пройти незамеченной. И все же, мысли и намерения вторичны, главное – поступки. «Да воздастся им по делам их».

– Ты веришь в такие высшие силы?

– Кто-то же создал чертог. Его создатели явно не были людьми.

– Они могли быть людьми далекого будущего, в котором время покорилось человечеству, или, к примеру, они были могущественной цивилизацией прошлого – их мегалитические постройки до сих пор внушают трепет из-за того, что способы строительства не поддаются объяснению.

– Вопросы о чертоге сродни разговорам о возникновении Вселенной. Тебе интересно, кто создал чертог? А кто создал наш мир? Возможного Творца мы называем Богом. Бога знают под разными именами и верят в Него по-разному. Как определить истину? По-моему, никак. Нужно смотреть на дела тех, кто верит, и делать выводы. А что делать, если выводов еще нет? Ответ прост. Нужно жить по совести. Помогать людям. Думать, что делаешь, и делать, что думаешь. – Эля сделала шаг назад. – Спокойной ночи, Алик.

– Еще минуту! Скажи пару слов про интернет. Всемирная сеть изобретена не так давно, отсюда вопрос: кто ввел нужные настройки в чертог и как он это сделал?

Эля ничего важного в вопросе не увидела.

– Интернет появился сам, когда понадобился. Наверное, настройки предыдущих владельцев позволяют чертогу подстраиваться под новые обстоятельства.

– А крылья, сияние, небесный свет, изменение образа…

– Эта функция называется Костюм. Алик, я в самом деле устала. Отложим другие вопросы на завтра?

– Хорошо. Спокойной ночи, Эля.

Проем затянулся.

«Спокойной», ага. Интересно, у кого получилось бы заснуть после таких событий. Я смотрел в мерцающий потолок и перебирал в уме разговор. Как же много осталось «за кадром». Например, Эля сказала: «Чертогу же нет дела, на каком языке думает владелец пульта». Но прадедушка Эли, ее папа, она сама – все они говорили и думали на одном языке. И я, взятый в чертог помощником, тоже. Тогда, вторая жена отца Эли – иностранка? Неужели ей доверяли пульт, учитывая ее отношение к миссии?

Еще множество других вопросов из-за отсутствия ответов создавало бесчисленные новые вопросы. И не давал покоя факт, что за тонкой перегородкой лежит девушка, которая, прямо скажем, в меня влюблена. С этим нужно было что-то делать.