Александр Ермилов - Вселенная Марка Сенпека. Роман

Роза разрешает мне переночевать на ее гостинном диване, и всю ночь я ворочаюсь без сна, то ли от свалившегося на меня предательства, то ли от впивающихся мне в спину пружин. Несколько раз я просыпаюсь от визга проносящихся под окном сирен полицейских машин. За стенами соседи громко скандалят, сопровождая крики глухими ударами.

Утро встречает меня скрипом дивана и томными охами-вздохами из квартиры проститутки сверху. На журнальном столике в ворохе газет и книг я откапываю пачку сигарет с клубничным вкусом и затягиваюсь отвратительным приторно-сладким дымом. Клоповник уже бурлит суетой. Я рассматриваю улицы в щелочку сдвинутых занавесок и чувствую надвигающийся Зуд. На кухне я по-хозяйски кипячу воду и завариваю пластмассовый порошок кофе из пакетика. Я часто так заглушаю ушную чесотку, сражаясь с подступающей ломкой. Следующие несколько часов я скребу ногтями свои уши, а когда решаю смыть появившийся на лбу пот, замечаю тонкие красные линии на шее, стекающие с ушной раковины. Мои уши начинают покрываться пятнами и становятся похожи на уши покойного Антона Морина.

Почти весь день я брожу по квартире, от дивана к креслу, спадаю на пол, бездумно переключаю телеканалы и выкуриваю все найденные сигареты. С каждой секундой моя радужная зависимость проявляется сильнее и болезненнее. Ближе к вечеру я ничего не чувствую, кроме зуда, не могу ни о чем думать, кроме годжолоина. Несколько раз я проваливаюсь в забытье, иногда смутно вижу лицо склонившейся надо мной Розы, чувствую холодный компресс на лбу и ушах. Я молю ее дать мне дозу.

Я вновь вижу свою погибшую дочь. Она посещает меня несколько ночей, присев на край продавленного дивана и держа меня за руку. И мне кажется, что я ощущаю тепло ее ладони. Проснувшись однажды, я вновь вижу окно в гостиной Розы. Весь вспотевший я чувствую мокрое покрывало, которым меня заботливо укрыли, когда, видимо, жар отпустил. В кресле напротив сидит жена Дорана и тоже смотрит в окно. Когда я зашевелился, и пружины капризно взвизгнули, она посмотрела прямо в мои глаза.

– Моя дочь держала тебя за руку, пока ты бредил, ― сказала она, подойдя и проверив мой лоб внешней стороной ладони.

Я прохрипел в ответ что-то похожее на «спасибо» и потянул свое туловище, чтобы подняться. И вскоре я даже смог принять душ и почистить зубы одноразовыми щетками, которые нашел в настенном шкафчике. Закрывая глаза под струями горячей воды, я еще видел дымчатые очертания дочери, и меня слегка пошатывало.

Выйдя из ванной, я почему-то привычно ждал, что увижу отца на кухне и очередную гору синтетических яиц на тарелке. Разумеется, отца я не нашел там, но Роза действительно сварила синтяйца, и меня вскоре усадили за стол, ухаживая, будто за ребенком. Все происходило в молчании, и тогда я вспомнил, что жена Дорана возможно не знает о самоубийстве мужа. Неужели я ― тот человек, который принесет ей дурную весть? И я не верил, что Доран покончил с собой. Но взглянув на нее, увидел опухшие глаза и мешки недосыпания. Значит, ей все известно, и я трусливо облегченно выдохнул. Ее дочь играет в соседней комнате с мягкими игрушками, подаренными Алой от преданных и постоянных клиентов. За время работы с Дораном, я так и не узнал имя его жены. А она вдруг начала задавать мне кучу вопросов, часто тараторя на родном наречии, всхлипывая и жестикулируя. Она спрашивает о моем капитане, о сделке с Антоном Морином, и почему, почему убили ее мужа, Доран ни за что бы не оставил их одних.

– Это все из-за фальшивого лица? ― кричит она, резко приблизившись ко мне. А я даже слегка подпрыгнул, не понимая, о каком Фальшлице она говорит.

– Потому что Антон Морин носил фальшивое лицо, и Доран об этом узнал? За это его повесили?

Я оторопело уставился на нее, словно в ступоре, переваривая новость.

– Антон носил фальшивое лицо?! ― повторил я ее слова, ощущая себя глупцом. ― Но зачем?

– Он совсем помешался на Радости. И это злоупотребление привело к сильным последствиям. Он весь покрылся струпьями, шелушилось все тело и лицо, превратив его из красавца в чудовище. И для него сделали фальшивое лицо, схожее с его настоящим, благодаря которому, он выглядел идеально в любой момент.

– А причем тут его смерть или смерть Дорана? ― вновь я почувствовал себя дураком, спросившим известное каждому.

– В глаза его фальшивого лица вставлены мини-камеры. Доран заметил в первую встречу. Антон все записывал.

Я вскочил и заходил кругами по кухне, пытаясь одновременно успокоиться и не желая сдерживать подступившую злость. Я сразу же позвонил Роане и рассказал ей свой план.

Через пару часов в дверь квартиры Алой Розы вошла Норутин, предварительно постучав специальной чередой. Она принесла с собой мое фальшивое лицо незнакомца, под личиной которого я успешно получал дозы. Спросив, все ли в порядке с моим отцом, я почувствовал укол совести, что не позвонил сам, не подумал, что папа может быть в опасности.

– С ним все в порядке, он мало говорил, ― ответила Роана, включая двигатель машины.

Вскоре внедорожник уносил нас к границе Мерингтонии.

***

На въезде в район, пограничник широко улыбнулся Роане, явно в нее влюбленный. На меня он даже не взглянул, только кивнул, словно всей машине, и мы помчались дальше по широкому проспекту.

Центральный морг встретил нас серо-желтыми стенами и массивными железными дверями. Показав удостоверение, Норутин уверенно направилась по темным коридорам вглубь здания. Дважды она говорит кому-то, что я с ней, помощник, новый напарник. Сотрудник морга, открыв комнату, указал костлявым пальцем на дверцу, за которой покоится Морин, и сразу же вышел.

Лицо Антона казалось обычным, но когда я нашел специальную сенсорную кнопку за ухом и снял фальшивое лицо, перед нами появился настоящий Морин. Кожа, покрытая рубцами и мелкими шрамами от раздираемых ее в приступах Зуда ногтей; чёрные пятна и точки, как на ушах. Страшный кошмар каждого радужного любителя. Неужели никто не заметил, что его лицо ненастоящее? Я прячу фальшивое лицо в карман куртки, и тяну Роану за руку на выход.

В автомобиле мы подключаем фальшивое лицо Антона к служебному компьютеру Норутин и открываем поочередно сохраненные видеозаписи. Перемотав с десяток роликов, сделанных в ночных и мужских клубах, во время быстрой езды по проспектам города, в утехах с проститутками, мы находим нужный файл. Запись начинается с громкого возмущения Антона Морина. Камера показывает Малуновца, одетого в черную пуховую куртку и джинсы. Вид капитана без формы непривычен для меня, казалось, что он не снимает ее и перед сном.

– Ты кем себя возомнил? ― кричит он Антону. ― Наркобароном? Как это ударит по твоей семье, ты подумал? Антон, а твоя мама…