Андрей Евсиков - Курс

Пришло письмо от Татьяны, в котором она рассказала, что в Брянске возобновили традицию проводить Свенскую ярмарку на День города 17 сентября, и в самом живописном месте – в пойме Десны у Свенского монастыря. Далёкий гражданский сон опять напомнил о своём существовании, но времени на его смакование практически не было.

В списке учебных дисциплин всё ещё преобладали общеобразовательные, но составляющая военной специфики увеличивалась. Продолжалась огневая и прочая боевая подготовка. Выезды осуществлялись то на стрельбище в Горячий Ключ, то на полигон для отработки метания боевых гранат. Начиналось всё, как всегда, с подъёма по тревоге, но процесс поездки по городу и далее по природе в открытом кузове всегда воспринимался с радостью и сглаживал обстоятельства утреннего дурдома. Красно-золотой ковёр осеннего стрельбища в лучах солнца завораживал. Отстрелявшись, можно было насладиться природой и погодой в ожидании, когда отстреляются другие, а потом оторвутся по сэкономленному рожку и офицеры. Автоматы, правда, чистили потом неделями, и этому уделялось всё свободное время.

Упражнение по метанию боевых гранат было отрегламентировано до банальных мелочей. Куда идти, в какую руку брать, куда кидать, за что прятаться. Но при всём этом без эксцессов, к счастью, бескровных, не обошлось. Кто-то от усталости плюс психологического напряжения, плюс тормознутости всё же косячил. И хорошо, что находившемуся рядом Бабкову телепатическим плюс психологическим, плюс пинательным воздействием удалось исправить ситуацию и предотвратить трагедию. В напоминание и в награду в фуражке Саныча красовалась дыра от осколка. Он их потом через годы насобирает несколько, добровольно влезая во все военные конфликты конца девяностых и начала нулевых. Приезжая к нему в гости через 25–30 лет, Андрюха будет слушать рассказы о том, как Бог чудом оставлял Саныча в живых. О его заднем чувстве, которое позволяло сменить место дислокации в воронке, которую занимал с товарищами, на другую ровно за несколько секунд до того, как туда приземлилась мина. Ну и прочие «развлекухи» на войне от мастера Бабкова.

В многомесячных занятиях по строевой курс уже окончательно приобрёл свой голос и сногсшибательный вид ротной коробки, не способной оставить без впечатления никого из наблюдателей. Городские власти охотно пользовались этим и, казалось, планомерно превратили училище в одну из визитных карточек города. Никакие ноябрьские или майские торжества не обходились без военных парадов. Сами тренировки проходили при наличии огромного количества зрителей, которые готовы были тратить часы, наблюдая. Да и просто выходы курсов в баню с бросающим в дрожь исполнением строевых песен собирали поначалу много зевак. Со временем город привык к этому и стал относиться как к обыденному, спохватившись лишь тогда, когда училище было уничтожено усилиями коммерсантов в погонах. Пока же репертуар расширялся, и к обязательной программе добавлялись более изысканные и мелодичные вещи.

Привлекались курсанты и для других спортивно-массовых мероприятий, и в качестве участников постановок на стадионах. Мать Андрюхи долго хранила фотографию из кубанской газеты, где в кадр попал Андрюха в разрежённом строю, но в спортивном костюме с флагом. Всем запомнилось участие нескольких курсов в большой программе на стадионе «Кубань», куда приехали крутые артисты. И ровно под выступление Кати Семёновой припёрлась туча такой черноты и таких масштабов, что в надвигающемся потопе никто не сомневался. И такого потопа за время нахождения в Краснодаре Андрюха больше не помнил. В училище пришлось возвращаться уже не строем, а врассыпную вплавь. Хорошо запомнилась сцена на Северной, когда машины начинали плыть в потоке метровой глубины, и какой-то мужик нащупал люк и пытался его открыть, направив в него поток. Мужика еле удалось дружно выудить из ринувшегося в этот люк потопа. Короче, жизнь вокруг училища бурлила и естественным образом концентрировала в районе Северной огромное количество представительниц молодого женского поколения.

Во времена казармы любой выход за пределы училища воспринимался как праздник. Но особого разнообразия поводов не было. Курсантами решалась и проблема посещаемости местных театров. Так походов в театр оперетты и просмотр именно «Марицы» за всё время курсантства Андрюха насчитал семь.

Курсанты-краснодарцы, казалось, вообще теряли самообладание после нескольких недель невыхода из училища. Использовался любой повод, любая необходимость решить любой, даже самый мелкий хозяйственный вопрос, если только его можно было использовать для малейшей возможности выбраться за забор хоть на пару часов. Показательным случаем было обнаружение Андрюхой в наряде факта, что много вешалок под парадками в шкафах рассыпалось.

Олег Левик, будучи дневальным и краснодарцем, неминуемо предложил использовать этот факт для покидания училища хоть на три часа. Ведь вешалки однозначно должны быть однообразными, а потому их требовалось сразу не менее 120 штук. Андрюха на следующий день доложил идею Бабкову, пользуясь его временным некровожадным настроением, и указал, что Левик знает крутой магазин с дешёвыми вешалками.

Увольнительная на три часа была выписана, парадка надета, и они поехали по магазинам. Достаточное количество однотипных вешалок нашлось в каком-то магазине за «Авророй». Тут-то и возник вопрос: а как их транспортировать? В ящиках это выглядело неподъёмным. В магазине для них подыскали трёхметровый шест, на который и повесили все 120 вешалок. Зайти с таким в троллейбус было проблематично, но это и обрадовало двоих курсантов.

И вот два придурка в парадках и шестом со 120 вешалками в колонну по одному чешут через пол-Красной до Северной. Народ оценивал зрелище по достоинству. Ну, если бы это увидел Придатко или Гольтяев, первого, наверно, хватил бы удар, а второй съездил бы на такси в училище за пистолетом и застрелил бы обоих. Гольтяев только за обнаружение Андрюхи с подчинёнными на уборке территории на улице зимой и в незавязанной шапке влепил Андрюхе трое суток гауптвахты. Можно представить, что бы было за вешалки. Пинать же Бабкова повода хватило бы на полгода минимум.

Пока же двое курсантов не спеша припарковали вешалки на тротуаре и зашли в кафе насладиться мгновением свободы, летнего Краснодара и мороженого. Жизнь удалась! Вешалки не угнали. Само КПП миновали демонстративно и без проблем. Кому могло прийти в голову, что эти два раздолбая тащили так вешалки через всю Красную?

Ситуация сильно обострилась, когда курс начал жениться. Оторванные от молодых жён готовы были лезть на стенку. Андрюха одно время даже забеспокоился за психическое состояние Немира, и пришлось идти с ним в самоволку и прикрывать на час. При этом Балконский задним чутьём обнаружил неладное, но неострое зрение не позволило ему разглядеть сидящих в кустах и наблюдающих за ним самовольщиков в ожидании возвращения Немира из соседнего дома. Порыскав кругами в радиусе пары сотен метров от КПП, Балконский не смог отделаться от чувства творящегося государственного заговора и пошёл строить курс для поверки. К счастью, курс был кто где – на работах и разных мероприятиях, и для построения понадобилось время. И к этому времени все самовольщики вместе с осоловевшим Немиром были уже в строю.