Павел Прутков - Домой через звезды, Садлер!

– В этот раз я останусь в каюте, как и остальные ребята, не хочу задерживать взлёт, – ответил я.

– Хорошо. Тогда положите свои вещи на багажные полки и сразу пристёгивайтесь, после взлёта соберёмся в столовой, будем знакомиться. А сейчас я пойду в кабину, скоро начнём взлёт.

– Вы его слышали, – обратился я к остальным. – Я с Сереной в крайнюю каюту, остальные в соседние три.

Зайдя в каюту, я увидел, что она действительно гораздо просторнее, чем стандартные каюты на военных кораблях. В ней даже была кое-какая мебель, помимо кровати, прикреплённая к полу. Вот только уже привычного для меня монитора, чтобы следить за полётом, в ней почему-то не было. Ничего удивительного, что они предпочитали находиться в кабине во время взлёта, там наверняка было интереснее.

Устройство кровати-кресла и багажной полки было привычным, так что мы с Сереной быстро убрали свои вещи и расположились в кресле по уже отработанной технике. Однако заверения профессора Новака о скором взлёте оказались несколько преувеличены, видимо работа пилотов или общая сработанность команды была не на самом высоком уровне. Прошло около двадцати минут, прежде чем наконец-то прозвучал сигнал о начале взлёта.

Двигатели заревели, корабль задрожал, и я почувствовал, что мы оторвались от земли. Корабль был большим, громоздким, и в отличие от быстрых и резких взлётов на фрегатах, на нём мы взлетали медленно и с некоторой натугой. Даже когда включились основные ускорители, и мы перешли в горизонтальный полёт, чувствовалось, что маневровые двигатели на днище полностью не выключились. Экспедиционный корабль явно был загружен и имел неуклюжую конструкцию.

К тому времени, когда корабль вышел, наконец, в гиперпространство, прошло немало времени, а у меня опять затекло всё тело под весом Серены, увеличенном некоторыми перегрузками. Впрочем, под ней я начал возбуждаться, и принялся гулять руками по её телу, это приятное занятие сгладило весь негатив. От этого интересного дела меня отвлекло чувство, что корабль вышел на гиперскорость, вскоре после чего, сигнал о взлёте отключился.

После того как я отстегнул ремни и стащил с себя Серену, мне даже понадобилось некоторое время, чтобы размять затёкшие ноги. Немного поприседав, чтобы ещё размяться, я снял броню, а затем велел Серене идти за мной и вышел из каюты. Я решил, что лучше показать её как следует всему экипажу и представить, чтобы она не была ни для кого каким-то секретом. Я постучал в двери своих ребят и позвал их с собой. Перед тем как идти, пришлось заставить Дэна всё же снять броню, мы шли знакомиться, не стоило ходить в полном обмундировании, а он как всегда не хотел с ним расставаться. Теперь нужно было найти столовую и познакомиться со всеми, как и сказал профессор.

Однако прежде чем мы обнаружили столовую, мы встретили остальных, идущих к ней из кабины, и присоединились к общей группе. На нас по-прежнему все смотрели изучающе…

Столовая оказалась палубой ниже, она была небольшой, но десятка два человек вместить могла, и находилась в отдельном помещении. Стол стоял в середине, он был большим и круглым, с вырезом в середине, как толстое кольцо. Все сидели за ним на мягких стульях из кожзаменителя, прикрепленных к полу. Стены были мягкими, обиты так же как стулья. Освещение было очень ровным и мягким. Всё в столовой создавало ощущение уюта.

Я сел за стол, Серена и ребята сели рядом со мной. Оглядевшись, я не увидел новых лиц, их по-прежнему было восемь. За столом было удобно, а обстановка царила непринуждённая, никто не спешил начинать разговор…

– Итак, экспедиция началась, – первым начал профессор. – Теперь нам предстоит работать вместе ещё довольно долго. Давайте знакомиться. Капрал Садлер, – профессор показал рукой на меня, – старший военный специалист, его задачей является обеспечение нашей безопасности, в случае начала боевых действий, по инструкциям, командование переходит к нему.

– Рад знакомству, – я кивнул, окинув всех быстрым взглядом.

Меня несколько удивило, насколько быстро профессор Новак запомнил моё имя, и чёткость его знаний об инструкциях. Я всегда думал, что учёные довольно рассеянный народ, тем более он даже не был модифицирован. Возможно, армия предоставила ему наши личные дела и информировала лучше, чем я думал. Как бы то ни было, я решил не подавать вида.

– Как уже сказал профессор, – продолжил я, – меня зовут капрал Садлер, вы можете называть меня просто «капрал». Темноволосого бойца по правую руку от меня зовут рядовой Джон, блондина зовут рядовой Дэн, слева от меня рядовой Клейн. Они под моим непосредственным командованием и вместе со мной будут обеспечивать вашу безопасность. Девушку я называю Сереной, она андроид, выполняет функции моей личной служанки, я решил специально показать её вам, чтобы её присутствие не было каким-либо секретом и не было непониманий, связанных с ней. Она всё время будет находиться в моей комнате, просто не обращайте на неё внимание.

– А почему вам разрешили взять с собой такую игрушку? – отозвался один из учёных. – Мы вот своё барахло дома оставили…

– Взял с разрешения командира, только для себя, сэр, остальным тоже пришлось оставить своих служанок.

– Не обращайте на него внимания, капрал, можете не стесняться своего андроида, никто вас не осуждает, – вставила своё слово темнокожая женщина. – Фрэнк просто любит со всеми спорить по поводу и без повода. Он не любитель спорить, просто он любитель поболтать. Меня зовут Маргарет, я врач. Если поранитесь или заболеете, обращайтесь ко мне. Болтуна зовут Фрэнк, он ботаник, будет выращивать новые растения, и изучать то, что растёт на той колонии.

– Маргарет, как всегда не по делу, – ответил Фрэнк. – Но в целом она права, я действительно первоклассный биолог, профессор Фрэнк Висам. Рад познакомиться. Капрал Садлер.., верно? Только одного я не понял, Садлер это ваше имя или фамилия? Вы представили всех только по именам и званиям…

– Это имя, сэр. У нас в армии нет фамилий, используется имя и звание, для точной идентификации используются личные номера. Они написаны на нашей форме, и даже набиты в виде татуировок на груди.

Фрэнк был белым темноволосым светлокожим мужчиной, примерно моего роста, может чуть выше, лет сорока, с голубыми глазами и правильными чертами лица. В отличие от профессора Новака, его генная инженерия стороной явно уже не обошла. Присмотревшись ближе ко всем присутствующим, стало ясно, что профессор Новак был самым возрастным человеком в этой группе, и единственным человеком без каких-либо генетических модификаций. Закон о запрете естественного рождения был принят около пятидесяти лет назад, так что все кто был младше этого возраста по умолчанию были генетически модифицированны.