Павел Манжос - Из песен рождаются звезды

Я родился и вырос в безумной стране,
Рядом с тёткой, сошедшей с ума на войне,
Что — без времени и без огляда.
Говорил мне отец свой чудной афоризм,
Что Россию спасёт от распада фашизм,
Сам-то — жертва нацистского ада.

Ослеплённая честь, оскорблённая мать,
Из помоечной грязи взращённая знать,
Возведённая в святость облыжность…
Разве этого ты так хотела, страна?
Романтических рифм и мелодий полна
Колдовская твоя чернокнижность.

Мы из ада вернулись — и снова в аду.
По Каляева [1] Имя российского массового убийцы и террориста начала 20 века: Иван Каляев. улице тихо пройду
И на улицу выйду Землячки [2] Имя российского массового убийцы и террориста начала 20 века: Розалия Залкинд (Землячка). .
Отчего так помпезно безмолвие бездн?
Что за путаник бес, безобразно облезл,
Замутил изуверские скачки?..

Бродит правда среди неприютных домов,
Бродит правда среди неокрепших умов,
Тёртых кожанок век провожая,
Отражается в блеске лихого значка
В честь 100-летия гипермочни ВЧК…
И была, и осталась — чужая.

Я усну — сомкнётся надо мною
Эта синь задумчивых небес.
Я усну — и сердце успокою
Тишиной, которой дышит лес.

И пройдут усталые столетья,
Поманят созвездия иных,
Песнь любви, что не успел допеть я,
Допоют: живые — о живых.

Ну а мне — мне вечно будет сниться
Эта синь задумчивых небес,
Этот край, чьим далям не напиться
Тишины, которой дышит лес…

Не смыкай слипающихся век,
Упиваясь призраком бесплотным,
Не смиряйся, гордый человек,
Перед власть имеющим животным!

Будь собой, себя не потеряй
И не дай над правдой надругаться:
Ты один и ад в себе, и рай,
Ты в себе — бесценное богатство.

И преодолей, перебори
Мрак богобоязненный старушкин!
Вспомни дней былых календари
И как мог смеяться солнце-Пушкин!

Даже в бронзе не был он смирён,
Даже мёртвым устрашало тело,
И «смирись», как с битых шестерён,
С мудрых уст некстати так слетело.

Да, порой пускался в перехлёст,
Жёг стихом порфиру самодержца,
Но среди чиновничьих корост
Сохранил и ум, и честь, и сердце.

А несмирный памятник собрал
Век спустя — с приветом гордой Праге —
Живших ради света и добра
Восьмерых, от смерти в полушаге.

До сих пор там горестно молчат
Громче всех словес произносимых:
Рай — для несогласных, для гонимых,
Кроткие да имут вечный ад.

Толпы золотая участь —
Святая её простота.
Ей надо кого-то мучить —
Вот так и распяли Христа.

И стало с тех пор традицией,
Рекою, текущей вспять:
Чтоб было кому молиться,
Надо кого-то распять.

И любит толпа-паскуда
Распятых, как вороньё:
Христа целовал Иуда
От имени её.

Не снять ей с себя проклятья,
Не вымолить Божий перст,
Покуда на всех распятьях
Она не поставит крест.

«Распни Его!» — так кричали
С глазами, как маков цвет,
Но тех, кто молчал в Начале,
Страшней и поныне нет.

Война не в снах, не во дворцах —
Война в умах, война в сердцах,
Не просто — в Сирии убит:
То смерти дух, проникший в быт.

Сердца разрезал зла алмаз:
«Вот ты — за них или за нас?»
Не там — в сердцах посеян ад,
Не там — в сердца подмешан яд.

Не за Урал, не за Кавказ —
Война… за мир! И за Донбасс!
Дымятся трупы и земля,
И пьяный вопль: «Поджарю, бля!»

А помнишь, были как один —
Азербайджанец, армянин,
Русак, еврей, грузин, бурят —
Единый Родины отряд?

Проклятье адовым кругам!
Бросали к прочим всем «врагам»
Эстонцев, финнов, латышей,
Но общих все кормили вшей.

Пусть не Кантариа — другой
Боец над конской головой
Поставил, после — на рейхстаг —
Победный тот кровавый флаг,

Пусть славословят свой обман
Трибуна, кафедра, экран —
Мы были Родины сыны,
Меж нами не было войны.

Мир, юный и прекрасный,
Мир, радостный и разный,
Там, в солнечной дали,
Там, на краю земли,
Ждёт, радужно лучась,
Не нас.
Мы — только на мгновенье,
Мы — только отраженье,
Он — музыка времён,
Он — вечен и влюблён,
Он — жребий наш земной
Иной.

Знают его глубину
Глаза мадонн,
Глаза детей, что забыли войну,
И глаза тех солдат,
Что из камня глядят.

Мир доброго единства,
Мир счастья материнства,
Мир звёздной высоты,
Мир утренней мечты
Льёт к нам сквозь тучи лет
Свой чистый свет.

Благословляющие зло,
Кипящие в фальшивом раже…
В аду б им больше повезло:
Они самих злодеев гаже.

Соцсети язвами пестрят:
Там весь потенциал психушкин
Всё льёт и льёт словесный яд,
В вас целясь, Лермонтов и Пушкин!

И тащат грязное бельё —
Измены, проигрыш в картишки
И в вечность мнение своё
Втыкают пальцем, как мартышки.

У них особый интерес
Пинать и пачкать исполинов,
И вот уж обелён Дантес
И прав обиженный Мартынов!

Слегка жалеют Анну Керн,
Сушкову жалуют тем паче…
А может ли иначе — чернь?
А разве может грязь — иначе?

Вороны грают над жнивьём
И шлют сентенции в запале…
Мы без Дантеса проживём,
А вот без Пушкина — едва ли.

Да, были всякие грешки
И у великих — что за диво!
Позёра вывалят в смешки,
За юбкой ринутся игриво.