Сергей Журавлев - Контакты

– Ты сдурел? Я же не могу! – ответила она и обиделась.

Борис взял её за руки и повторил настойчиво:

– Надя, встань!

Она с трудом поднялась и почувствовала в ногах какую-то лёгкость, без спастики, колени разогнулись, стопы стали выпрямляться совершенно без боли, ноги, прямо на глазах, стали прямыми, как у здоровых людей. Она видела это, она чувствовала это, но не могла поверить в чудо. А оно явно произошло! То самое чудо, которого она так ждала и не верила в него! Она стояла ровно и без перегиба.

Положила руки на плечи Бориса для большей уверенности и страховки, а он нежно и легонько держал её за талию, сделала первый шаг, первый здоровый и нормальный шаг в своей жизни, повторяя движения Бориса, потом второй, почувствовала, что её ноги прямые и послушные. Ей показалось, нет, она это тоже почувствовала, что вся спастика из её ног и всего тела куда-то исчезла вовсе и ноги, будто не её, а чужие, но послушные. Она делала и делала за Борисом движения танца, и они стали под музыку танцевать.

– Борька, что же это такое? Я всю жизнь не могла ровно стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы свободно передвигаться, а что сейчас происходит со мной?! Это чудо, самое большое чудо! – и на её глазах появились крупные слёзы, и она не скрывала их. Она плакала от радости.

Борис не ответил, на его глазах тоже были слёзы. Он в душе благодарил Бога за Его нерукотворное чудо, чудо, которого Борис так сильно просил в последнее время. Он взял Надины руки в свои руки, и они продолжали танцевать под музыку. Она всё увереннее и легче передвигала свои ноги, не обращая внимания на восторженные возгласы ребят из зала, которые видели это чудо и не могли поверить в него. Борис отпустил руки Нади, и она самостоятельно стала танцевать, поддерживая ритм музыки, а «Временная машина» никак не могла остановить эту песню.

Макароныч, наблюдая за происходящим, давал продолжение мелодии чуть ли не с первых аккордов и пел, уж по которому кругу, куплеты этого «Поворота». И для него самого, и для Бориса с Надей это был новый поворот, поворот в их жизни!

Надя снова приблизилась к Борису и спросила:

– Неужели это не сон, неужели сейчас всё будет хорошо?! Почему я не чувствую усталости в ногах?

– Потому что ты здорова! Теперь у нас с тобой, с помощью Господа, всегда и всё будет хорошо, теперь нас с тобой никто и никогда не смогут разлучить! Только верь в мою горячую любовь к тебе и в Бога, в Его безграничную любовь к нам, к тем, кто Его призывает! Я люблю тебя, Надя, и всегда буду любить!

– Я люблю тебя, Борис, и всегда буду любить! – эхом повторила Надя.

Не верилось, но Надя была абсолютно здорова, не было никакого намёка на тяжёлый недуг, который не отступал от неё ни на день, ни на минуту и который не смогла одолеть медицина. Она была здорова и безгранично счастлива.

Они приблизились и обнялись. Её глаза искрились счастьем и невыразимой любовью к Борису. Она сказала в полный голос, как только хватило сил:

– Я люблю тебя, Боря! Люблю больше всего на свете! Я люблю тебя!

И они поцеловались затяжным поцелуем. Наконец, песня кончилась, и весь зал аплодировал не столько песне, сколько увиденному чуду, а «Временная машина» и сам Макароныч тоже аплодировали чуду и их любви. Это были самые настоящие овации. Для Нади это был тот самый стимул, нервный стимул, перед которым её недуг, её болезнь отступили, и навек соединили её с возлюбленным Борисом.

После концерта, он с Надей нашли дежурного врача, который не хотел их принимать, но Борис настоял на своём и спросил:

– Верно ли, что здесь не держат здоровых людей?

– Да, верно, здесь не держат абсолютно здоровых людей. Но надо собрать консилиум, несколько комиссий, которые дадут свои заключения, оформим необходимые документы. На это уйдёт не менее месяца…

– Так вот, доктор, на всё и про всё даю вам только пять дней – лично сам буду привозить к вам независимых специалистов и комиссий, но документы вы сделаете все за пять дней! Вам понятно? А при оказании психологического давления на Надежду с применением транквилизаторов и психотропных средств, сразу подключаю прокуратуру! Понятно всё?

– Да не тронем и пальцем вашу принцессу…

– Извините, здесь нет принцесс, рыбок, зайчиков, есть конкретный человек по имени Надежда. И не более того…

– Гммммм!!!!!!!!!!

<<1>>

Этот рассказ не является плодом воображения моей фантазии. События, которые излагаются ниже, действительно происходили весной 200… года и были рассказаны мне моим лучшим другом – бортмехаником первого класса – Петром Петровичем Голиновым, который был в то раннее утро непосредственным очевидцем. Я же переложил его рассказ на литературный язык, и веду его от третьего лица. Итак…

Было предрассветное время. Самолет «Ту-134» выполнял обычный рейс Чита – Ростов – Ленинград (Питер). До посадки осталось каких-нибудь двадцать минут лёта. Казалось, что самолет не летел, а стоял в центре Вселенной, или, вернее сказать, в прозрачном воздухе, в глыбе черного стекла с крохотными дырочками звезд. Не было видно не единого облачка и не слышно ни шороха в наушниках. Лишь на далеком горизонте занималось бледное зарево рассвета.

Привычным взглядом, окидывая свою часть неба, второй пилот Молчанов заметил примерно в сорока градусах правее курса самолета крупную немигающую звезду. Нет, точнее не звезду, а желтое пятнышко, несколько выпуклое, как: показалось Молчанову. «Похоже на „тарелку“ из фантастики», – с усмешкой сказал он себе. – «Да мало ли что… Рефракция света в атмосфере, например», – спокойно заключил второй пилот.

А между тем из «тарелки», как вначале окрестил пятнышко Молчанов, возник тонкий, подобный игле, луч света и отвесно упал вниз до земли, будто уперся в ее поверхность. Тогда пилот толкнул локтем механика:

– Смотри, Петрович, что это там?

Едва глянув за борт, механик произнес:

– Командир, нужно бы доложить на землю.

– Подожди, – нерешительно отозвался Смокунов, – что докладывать-то. Посмотрим, что дальше будет. И вообще – что это значит?

А за бортом в это время происходило какое-то непонятное, не поддающееся осмыслению, явление. Луч света неожиданно раскрылся, превращаясь в ослепительно-яркий конус, освещая землю так, что на поверхности ее стали видны деревья соснового бора и, совсем неожиданно, пополз по поверхности земли, выхватывая из темноты всё новые и новые очертания. Экипаж и пассажиры правого борта внимательно смотрели на непонятное и в то же время, захватывающее зрелище.

Уж кто-кто, а пилоты знают, что в полетах на глазок расстояние не определишь, нет привычных точек отсчёта, но у всего экипажа возникло одно ощущение – неизвестный объект, почему-то именно объект искусственного происхождения, летел на очень большой высоте, а его скорость равнялась скорости самолета.