Сергей Журавлев - Контакты

Кристалл был абсолютно прозрачный, через него можно было читать. Каждая сторона его была тщательно отполирована и блестела, как зеркальце, но стоило внимательно присмотреться, то можно было рассмотреть на каждой стороне крохотный рисунок. Казалось, что все эти рисунки, изображающие различные геометрические фигуры, непонятным способом были втиснуты в каждую сторону кристалла, а сам он величиной был со средний грецкий орех.

– Мне сказали, – продолжил второй пилот, – использовать его тогда и только тогда, когда установится всепланетный мир, а инструкции в нём самом.

– Что-то не припомню, на каком языке они с нами общались? Я даже не запомнил, какие они из себя, Может, объяснишь, избранник? – иронически обратился Смокунов к Молчанову.

– Давайте пофилософствуем обо всём этом в спокойной обстановке на земле, – предложил Петрович, – Смотрите ребята, они улетают! – воскликнул механик, указывая на желто-зеленое облако.

«Неужели это не сон?» – Смокунов смотрел вслед удаляющемуся призрачному объекту. – «Неужели нас посетили старшие братья по разуму? А я в них не верил, думая, что они только в воображении фантастов. В них верил Молчанов, поэтому они и выбрали его для встречи, и передали какие-то данные, использовать которые можно только при всепланетном мире. Как же они общались? Стоп. Я слышал их слова, а вернее… мысли. Мысли?! В это трудно поверить: вместо слов – мысли! Неужто, они меня „запрограммировали“, как нужно докладывать на Землю? Зачем? Видимо, мы не готовы пока для двухсторонней встречи, за нами можно только наблюдать», – вихрь вопросов и ответов пронесся в голове Смокунова.

В кабину снова вошла Нина:

– Командир, можно объявлять посадку?

– А как чувствуют себя пассажиры? – испытующе спросил Смокунов.

– Как всегда, – немного смутившись, ответила стюардесса. – Читают, отдыхают, спокойно беседуют.

– Да-да… объявляй.

«Они же видели объект, и после этого спокойно беседуют, как выразилась Нина», – подумал Виктор. – «Неужели инопланетяне могут стирать память? Почему тогда у нас не стерли? Нет, об этом лучше философствовать на Земле…»

– Самое обидное то, – как бы подводя итог, заметил Петрович, – что нам никто не поверит, разве только фантасты. У меня в Питере есть знакомый писатель-фантаст, Давайте-ка побываем у него всем экипажем и расскажем всю эту историю, может она послужит ему основой для нового фантастического рассказа?

Самолет нырнул под наплывающее с северо-запада облака, идя на посадку, а желто-зеленое облако быстро поднялось в темно-синее светлеющее от восходящего Солнца, небо. И никто его больше не видел. Лишь астрономы в ту ночь обнаружили новый метеорит, состоящий на девяносто процентов из металла, у которого была очень странная траектория.

Вот я и закончил последнюю строчку этой истории. Читатель, ты, может быть, несколько разочарован этим рассказом, таким обычным, как повседневная жизнь. Ты, наверное, рассчитывал на то, что при обнаружении инопланетян в воздух поднимут десять «асов» перехватчиков. Они окружат «тарелку», приказывая ей приземлиться, а пришельцы будут яростно отбиваться и т. д. и т. п. Но, увы, ничего этого не случилось, а есть кристалл, который мне подарил Молчанов. Я его рассматриваю и думаю: «Какая же сила в нем заключена?»

Жизнь намного реальнее, чем нам кажется…

<<4>>

Я сидел за рабочим столом и обдумывал план нового рассказа, но строка не шла. Вроде и тема была интересная, а строка не шла. Мысли хаосом вертелись одна за другой, и я никак не мог упорядочить их, навести должный для работы порядок. Уж который раз я вставал из-за стола, подходил к окну и смотрел на спокойные волны Невы, думая, что её равномерное течение наведёт порядок и в моей голове. Напрасно. Как только я садился за работу мои мысли вихрем разлетались и, всё начиналось сначала. Выведенный из терпения, я яростно хлопнул дверью, вышел на набережную, машинально отметив: «А при чем тут дверь?!»

Стояла прекрасная солнечная погода. Лето было в самом разгаре. Конечно, у нас в Питере лето не бывает таким тёплым, как в Москве, не говоря уже о Кисловодске, но всё же теплые лучи солнца проникали всюду и были очень ласковыми. Я брел по набережной с совершенно пустым взором, ни на кого не обращая внимания. Несмотря на чудесную погоду, настроение у меня, прямо скажем, было неважнецкое и всё из-за кутерьмы в голове. Неожиданно меня окликнул знакомый голос и знакомым он мне показался потому, что окликнули меня как-то по-школьному. Я поднял глаза с набережной, и увидел Саньку, бывшего одноклассника, большого друга, вот только связь я с ним потерял в последнее время.

– А я смотрю – ты идёшь. Глаза опустил, задумчивый и даже какой-то рассеянный немного. Привет! – улыбаясь, говорил он.

– Александру Смирному, а не буйному моё почтение, – отпарировал я тоже по-школьному. – Давай-ка, Сашок, присядем вот здесь на бережок и потолкуем, – предложил я.

– Вернее на ступеньки, – поправил он, принимая предложение.

– Ну, как жевешь-можешь? Кажется, после школы ты собирался идти на физмат?

– Одного хотения мало, – сокрушенно ответил Шура. – Не прошёл по конкурсу, а сейчас грызу теорию с практикой в лаборатории одного НИН. А ты хотел в Литии? Наверно, можно поздравить?

– И не только с окончанием, но и с публикациями.

– Даже так?! Ну, ты даешь! Искренне, поздравляю! И где они, эти публикации? Мне не терпится их прочесть.

– Их пока две и обе в «Неве».

– Надеюсь, в переносном смысле?

– Конечно, а иначе, зачем мне хвалиться. Первым был очерк о хорошем человеке, который много мне помог в трудные дни, а петом я написал небольшой рассказ на манер фельетона. И вот, совсем недавно, закончил маленький фантастический рассказ, в котором…

Я не договорил предложения. Мне в голову пришла, первая за целое утро, мысль, заслуживающая внимания. Выхватив из кармана пиджака неразлучный блокнот, я лихорадочно принялся делать наброски мыслей, успев сказать другу только: «Извини». Саша видимо знал, что такое творческий порыв, а поэтому не мешал мне.

Не знаю, сколько времени я так просидел, подобно египетскому скорописцу, но блокнот показал нижнюю корочку, а был почти новый. Тут я почувствовал, как меня неудержимо потянуло домой, будто меня туда кто-то звал.

– Я вижу, Андрей, что у тебя творческий порыв и тебе нужно побыть наедине с собою. Ты иди, я не обижусь, а если захочешь навестить нас – пожалуйста, заходи. Петрозаводская пять, квартира семь.

– Спасибо Шура, будет время – загляну обязательно, а сейчас извини. Целое утро не мог овладеть мыслями… – И я ускоренным шагом направился домой. Не замечая ничего: ни ветра, откуда-то нагнавшего сизые облака; ни того, что небо помрачнело и, воздух сделался прохладнее, сырее, я уже не шёл, а бежал домой так, словно на плите оставил кипящее молоко или не выключил утюг после проглаживания брюк и он мог наделать без хозяина много своих дел. Меня тянуло домой, как шарик к магниту – чем ближе, тем сильнее.