Владимир Контровский - Последний из бледнолицых

Кэрри вскинулась на звук отворяющейся двери, а её приятель откатился в угол и сжался испуганным зверьком, сверкая блестящими от страха и от не схлынувшего ещё возбуждения глазами.

– Папа?!

– Кэрри… ты… ты… Что ты…

– Я уже большая, папа, – быстро заговорила Кэролайн, ничуть не стесняясь пикантности ситуации и предупреждая зреющую вспышку ярости отца. – А это мой boy-friend, он хороший парень, его зовут…

– Меня не интересует, как его зовут, – в голосе Натаниэля прорезались рычащие нотки. – Он – такой, как он! – убил твою мать! И после этого ты… – он сделал шаг вперёд. – Я его порву пополам, этого твоего…

– Папа, папа! – Кэролайн соскочила с постели и раскинула руки, загораживая собой замершего от ужаса парня. – Там были арабы, а Редди индус, и то не чистокровный, его мать англичанка, и он…

– Какого чёрта… – прохрипел Нат, натолкнувшись на острые груди дочери. – Ты что, не могла себе найти белого парня? Что у этих браун-скинов, мёдом между ног намазано?! «Боже, что я несу…».

– А среди белых нет нормальных парней! – отрезала Кэрри с неожиданной злостью. «Как она похожа на Джейн – вот тебе и папина дочка…». – Они больше присматриваются к попкам друг друга! У нас в классе половина белых парней – завсегдатаи гей-клуба! А один даже хвастался, что живёт с каким-то старым педиком, и что тот ему ни в чём не отказывает, и что даже машину ему купил. – Кэрри почти тараторила, словно боясь, что отец её перебьёт, не дав договорить до конца. – И что остаётся делать нам, девушкам? Тоже лизать друг друга? Нет уж, извини! Мне такая любовь не по нутру!

«Вот тебе и маленькая Кэрри, которую я совсем недавно носил на руках… – смятенно подумал Натаниэль. – Семнадцатилетняя девчонка – и столько цинизма! Хотя нет, это уже не цинизм – это нормальные рассуждения взрослой женщины… Как же быстро ты выросла, моя девочка…». Но вслух он не сказал ничего – резко развернулся и вышел из комнаты, так хлопнув дверью, что жалобно звякнули оконные стёкла…

После этого случая отец и дочь начали потихоньку отдаляться друг от друга. Нет, теплота осталась, но что-то было утрачено – безвозвратно. Кэролайн пошла своенравностью в мать – она не терпела, когда хоть что-нибудь шло вразрез с её мнением и желаниями. Нат, смирившись, – что ж теперь поделаешь! – предложил дочери: пусть её возлюбленный живёт у них. Этим давно уже никого не удивишь – молодые парни и девчонки уже лет пятьдесят приводят домой своих избранниц или избранников и начинают жить с ними псевдосемейной жизнью на глазах у родителей. Он уже знал, что этот англоиндус – студент университета, хотя где и как они с Кэролайн познакомились, так и осталось для него тайной – дочь упорно отмалчивалась, когда отец пытался осторожно коснуться этой темы. Однако студент – это всё-таки не бездельник из предместья, и если Кэрри его выбрала, значит, он того заслужил. Кэролайн приняла отцовскую логику, но от предложения жить со своим boy-friend’ом под отцовской крышей отказалась. Они продолжали встречаться, и девушка даже приводила своего приятеля к себе, но только тогда, когда была полностью уверена в том, что отца нет дома, и что он не появится в самый неподходящий момент.

Окончив школу, Кэрри поступила в университет – естественно, в тот же, где учился её Редди. Вступительные экзамены она сдала без труда – её не зря считали в школе одной из лучших учениц. Но в отличие от матери, заканчивавшей обучение, когда Нат уже работал в «High Tech Corporation», Кэролайн так и не окончила университет. Через два года она вышла замуж за своего Редди, получившего к этому времени диплом, бросила учёбу и уехала вместе с мужем в Индию – как оказалось, Редъярд Шриванса был сыном крупного промышленного магната и собирался, получив образование в Соединённых Штатах, продолжить отцовское дело у себя на родине.

Свадьбу справляли дома, расставив столы прямо под открытым небом. Приготовлением блюд занималась сама невеста – к удивлению Ната, Кэрри уже очень неплохо разбиралась в индийской национальной кухне и загрузила в кухонный компьютер целый пакет новых и необычных программ. Гостей было несколько десятков человек: приятельницы Кэролайн по школе и университету и сокурсники Редьярда – индийцы. Белых парней было всего двое, и тем не менее праздник, на котором звучала не только протяжная индийская музыка, удался. Было много цветов и улыбок, и возникали стремительные романы – вряд ли кто-нибудь из гостей провёл последовавшую за этим вечером ночь в гордом одиночестве.

Натаниэль искренне пожелал молодым счастья (Кэрри даже всплакнула на плече отца), но после отъезда дочери за два океана он потерял самое дорогое из того, что у него осталось. Они общались, конечно, по видеофону и по электронной почте, но это было уже не то. Через год Кэрри родила сына, затем дочь и ещё одного сына, и регулярно присылала отцу по Сети фотографии и видеофильмы, чтобы стареющий Нат мог видеть, как растут его внуки. И Нат заботливо развешивал по стенам своего кабинета цветные объёмные картины, на которых на фоне пальм и дома из белого камня сидел на зелёной траве сначала один малыш, потом двое, потом трое. А больше всего нравился Натаниэлю снимок, где все трое ребятишек облепили большого чёрного кане корсо, удивительно похожего на Бобби, – как видно, Кэролайн не забыла преданного пса, верного друга её безмятежного детства.

«Интересно, – думал Нат, в который раз разглядывая эту свою любимую фотографию, – а души собак тоже возвращаются? Что там говорит об этом индийская религия? Они тоже реинкарнируют, как люди? Тогда очень может быть, что этот пёс – наш старый Бобби, снова нашедший свою маленькую хозяйку…». Собака на фото молчала, но в глазах её было такое выражение, как будто она слышит мысли Натаниэля и более того, соглашается с ними. А дети – дети на снимке были смуглыми и темноволосыми…

Кэролайн неоднократно звала отца к себе в гости, но он так и не поехал, сославшись на деловую занятость. На самом деле причина была в другом – в памяти Ната гвоздём засела фраза Ричарда Мэрфи «женщины охотно ложатся в постели биологических победителей», и Натаниэль не смог себя пересилить, хотя ему очень хотелось увидеть своими глазами и дочь, и внуков. И главное – он не мог забыть смерти Джейн. Почему Кэролайн была так уверена в том, что соотечественники её избранника непричастны к трагедии? Ведь виновных так и не нашли! Да и не была Кэрри уверена в своей правоте – ей просто хотелось найти себе оправдание. Джейн всегда поступала именно так: если очень хочется сделать что-то, что окружающие не слишком одобряют, значит, надо найти вескую причину, оправдывающую этот поступок.

Да, его дочь выросла очень похожей на свою мать – и внешне, и по характеру. На ту самую Джейн, которая за четверть века совместной жизни уступила своему мужу всего лишь три раза. Ах, Кэролайн, Кэролайн…