Янаги Ясумото - Связь времён

– Что ты подумала? – Не выдержал Ёси моего затянувшегося молчания.

– Я подумала: а что, если бы Мицухидэ не поднял мятеж и Нобунага тогда остался жив и жил бы ещё долго?

Ёсихару и его отец одновременно посмотрели на меня. Юкико в тот момент в гостиной не было – она буквально пару минут назад ушла на кухню. Тишина, так внезапно воцарившаяся за столом, длилась ровно тридцать секунд, отмеренных стрелкой часов, висящих на стене прямо напротив места, где я сидела.

Наконец, Мицуёси нарушил это ставшее гнетущим молчание:

– Мысль интересная, я сам думал над этим, и мой второй сын, Кацуёри, неоднократно задавался этим вопросом.

Значит, Кацуёри тоже интересуется господином Нобунагой – так мне подумалось. Интересно, какой он из себя? Так ли он красив, как его брат, или значительно уступает ему внешностью? Нет, судя по тому, как Ёсихару избегает разговоров о нём, второй вариант отпадает. Наверняка, приёмный сын Мицуёси ещё красивее его родного сына. Как бы на него взглянуть?

– А где сейчас Кацуёри? – Решилась я задать так интересовавший меня вопрос.

При этом я смотрела на Мицуёси, но краем глаза заметила, как Ёсихару сжал губы и недовольно глянул на меня своими чёрными глазами. Это не укрылось и от его отца. Он смерил сына долгим взглядом, но тот даже не повернул головы в его сторону. Вздохнув, Мицуёси ответил мне:

– Я вижу, что могу тебе доверять. Не знаю, почему – ведь я впервые с тобой общаюсь, но я верю, что наша встреча не случайна. Пойдём, я покажу тебе кое-что. – Он поднялся из-за стола и направился к выходу из гостиной.

Я без промедления последовала за ним. Открыв дверь, он остановился и, не оборачиваясь, позвал:

– Ёси, это и тебя касается, идём с нами.

Ёси нехотя подчинился.

В тот момент мне показалось, что я поняла, в чём кроется основная причина нелюбви родного сына Мицуёси к сыну приёмному. Достаточно было услышать, как меняется интонация отца, когда он произносил имена своих детей, чтобы понять, к кому из них он относится с большей теплотой. Почему так? Что такого есть в Кацуёри, чего не достаёт Ёсихару? А ведь ему действительно, на мой взгляд, чего-то не доставало. Хотя, скорее, наоборот, было в нём то-то такое, что не позволяло полностью доверять ему, целиком отдавать ему всю свою любовь и ждать от него проявления ответных чувств.

Но что это? Вот и ещё один вопрос, на который у меня пока не было ответа.

Я вошла следом за господином Кодзуки в его кабинет. Ёсихару проследовал за нами и затворил за собой дверь, не дожидаясь, когда об этом попросит отец. Тот одобрительно кивнул ему и подошёл к столу, на котором лежала стопка каких-то бумаг, исписанных иероглифами. Тут же я заметила весьма странный предмет, представлявший собой плоский металлический круг диаметром сантиметров десять, с закреплённым в центре бруском цилиндрической формы около пяти сантиметров высотой. На одной половине круга я заметила выгравированные цифры – 158205, а на другой – иероглиф «Цуки» – луна.

Заметив мой интерес к этому предмету, Мицуёси взял его в руки и протянул мне:

– Как ты думаешь, что это?

– Я не знаю. Но мне нравится, что тут иероглиф, который я могу прочитать. А цифры похожи на какой-то порядковый или регистрационный номер. Или дату – если присмотреться, то видно, что 0 и 5 немного отделены от первых четырёх цифр. Но это, наверное, всё же номер – такая дата мне почему-то не нравится.

– А ты что скажешь, Ёси? – Спросил он сына, заметив, что тот тоже начал проявлять интерес к странной вещице.

– Понятия не имею, что бы это могло быть. Но цифры действительно похожи на дату.

Я хотела спросить у Мицуёси, что может означать иероглиф в данном контексте, но мой вопрос прозвучал почему-то несколько иначе:

– А луна не может означать, что это дата по лунному календарю?

Господин Кодзуки улыбнулся:

– Совершенно верно. Но ты была также права, когда предположила, что эти цифры – номер. Я нашёл эту пластину в порту Нагасаки, когда мне было три года. С момента падения на город атомной бомбы, сброшенной американцами, прошло около восьми лет. Если присмотреться, можно увидеть, что пластина состоит из нескольких частей, сплавленных вместе под воздействием высокой температуры. Возраст этой части, – Мицуёси указал на иероглиф, – на сегодняшний момент около четырёхсот восьмидесяти лет, а вот этой, – его рука переместилась к цифрам, – не насчитывает и семидесяти.

Мой мозг был готов взорваться – я никак не могла понять, какая связь может быть между возрастом составляющих этого металлического кружочка и ужасами, постигшими портовый город Нагасаки семьдесят лет назад. И зачем Мицуёси-сан показал мне эту вещь вместо того, чтобы просто ответить на мои вопросы, касающиеся его приёмного сына Кацуёри?

Видя моё замешательство, Мицуёси положил обратно на стол всё ещё остававшийся для меня загадочным предмет и с улыбкой произнёс:

– Нати, я понимаю, о чём ты сейчас думаешь, но прошу тебя: прежде, чем я перейду к рассказу о Кацуёри, позволь мне завершить объяснения относительно некоторых необычных явлений, связанных с этой вещью.

– Конечно, Мицуёси-сан, продолжайте. Всё, что вы говорите, очень интересно и, несомненно, очень важно, хотя я пока не в состоянии всего понять.

– А я так вообще ничего не понял, – добавил Ёсихару.

– Скоро поймёте, я постараюсь не использовать сложных терминов и определений. Итак, я говорил о том, что цифры на пластине означают номер. Я сам не имею ни малейшего понятия, что эти цифры когда-то означали. Могу предполагать только, что это регистрационный номер какого-то электронного устройства, а сама часть пластины – обломок его корпуса, но это не имеет значения. А вот сами цифры в сочетании с иероглифом «цуки» превращаются в дату – пятый месяц тысяча пятьсот восемьдесят второго года. Пятый месяц по лунному календарю, – предупреждая мой вопрос, добавил Мицуёси. – Можно заметить, – он снова взял в руки пластину, – что этот брусок неоднороден – вот здесь, внизу, металл отличается по составу и внешнему виду от верхней части.

Я внимательно пригляделась к бруску и согласно кивнула. Но всё ещё никак не могла сообразить, к чему Мицуёси-сан вообще завёл этот разговор. Я посмотрела на Ёсихару, но в его красивых глазах отражалось такое же непонимание, какое, вероятно, можно было прочесть и в моём взгляде. Между тем господин Кодзуки продолжал развивать свою мысль, и я постепенно начала кое-что соображать, чувствуя, как меня покидает неприятное состояние ощущения себя блондинкой из анекдотов.

– Около года назад я закончил исследовать свойства этой, с позволения сказать, конструкции. Без сомнения, она была небезопасной, подвергнувшись радиоактивному облучению в сорок пятом году. Но, когда я нашёл её, она уже никакой опасности не представляла. Зато обрела совершенно невероятные свойства, противоречащие всем известным законам физики. А при исследовании в химической лаборатории я обнаружил в составе этих предметов неизвестное науке вещество. Я до сих пор затрудняюсь дать ему какое-то название.